Влюбляясь в темноту

Тот, кто заявляет, что предельное освобождение — это цель, начинает избегать жизни. Он говорит: «Отбрось жизнь, наша цель — освобождение». Он будет уходить от жизни, будет убегать и избегать, потому что не принимает жизнь. Он будет мучить и разрушать себя: «Мы верим в умирание». Тот, кто верит в предельное освобождение, становится самоубийцей. Он говорит, что совершит самоубийство. Есть несколько смелых людей, которые сразу же кончают с собой, и есть слабые люди, которые делают это медленно, постепенно. Есть люди, которые говорят, что умрут, отбросив все вещи одну за другой. Что они будут жить, как мертвецы. Их называют отрекшимися от мирской жизни.

Эти святые люди причинили много вреда, они отравили все корни жизни. Их осуждение жизни отняло всю радость жизни. Их враждебность по отношению к жизни объявила грешниками всех, кто проживает свою жизнь, — обвинила их в этом. Они даже встречают жизнь так, будто они преступники! Проживать жизнь стало преступлением, смеяться стало преступлением, быть радостным стало преступлением, танцевать стало преступлением — все стало преступлением. Подавленные вытянутые лица стали единственным свидетельством благодетели. Избегайте, отбросьте жизнь! И чем больше человек избегает жизни, чем больше он сжимается в углу, в пещере, тем более великим святым он становится — потому что «этот человек движется к предельному освобождению!» Он не движется к освобождению, он просто движется к смерти. Он самоубийца и ищет только лишь свою могилу.

Только тот, кто движется к большей жизни, на самом деле движется к свободе. Он обнимает всю жизнь. Он черпает жизнь из света луны и звезд, танцует, полный жизни, он пьет сок жизненной силы из глаз других людей, он празднует жизнь, которая присутствует повсюду, в каждом цветке и листке. Каждая его клетка пульсирует жизнью, и с каждым своим вдохом он соединяется с жизнью в ее целостности. Он стоит, сидит, просыпается, танцует и поет — с жизнью. Он становится самой жизнью. Такой человек постигает освобождение, потому что кому в таком случае под силу связать его? Он слился с жизнью в ее полноте — кто тогда сможет создать для него узы? Такого человека называют просветленным. Такой человек достигает освобождения, будучи живым.

Освобождение беглеца всегда случается после смерти. По мнению таких людей, живой человек никогда не может стать свободным, потому что для освобождения смерть — неотъемлемое условие. Живой человек будет живым, как бы он ни притворялся мертвым — по крайней мере он будет дышать или моргать. Даже такие признаки жизни — помеха. Он может достичь освобождения только после смерти. Но освобождение, которое случается после смерти, не имеет ценности. Только то освобождение, которое происходит в тотальном блаженстве жизни, когда человек полностью жив, является вечным, и только оно имеет значение.

Я считаю, что, если бы существование благоволило такому виду просветления, основанному на смерти, не было бы никакой необходимости в существовании жизни. Тогда жизнь случается вопреки существованию. Если существование против жизни и хочет, чтобы все мы освободились, ему следовало бы покончить со всем этим одним махом и освободить нас от неприятностей. Но кажется, что существование благоволит жизни. Существование постоянно создает новые листья, как бы сильно вы ни старались разрушить жизнь. Сколько бы атомных бомб вы ни взрывали, существование продолжает создавать новые жизни. Сколько бы препятствий вы ни создавали, существование продолжает создавать жизнь. Существование — великий любитель жизни.

Но святые — заклятые враги жизни, святые люди часто бывают врагами существования. И этот мир находится под влиянием святых людей. Это не имеет никакого отношения к существованию. Поэтому религии постепенно, понемногу становятся самоубийственными и отрицающими жизнь. Религия должна быть утверждающей, она должна принимать жизнь, она должна признавать жизнь во всех ее проявлениях. Такая религия и такое религиозное видение не будет фокусироваться на освобождении после смерти. Оно скажет: «Здесь и сейчас! Почему предельное освобождение не может случиться прямо сейчас?»

Я делаю акцент на том, что цель жизни — это сама жизнь. Помните, что цель предельного проживания жизни — это само переживание.

Если вы в кого-то влюблены и вас спрашивают: «Какова цель любви?», а вы при этом способны дать ответ, ваша любовь не имеет никакой ценности. Тогда любовь становится средством, а что-то другое становится целью. Но любящий знает об этом, он скажет: «У любви нет цели! Нет, у любви совершенно нет цели. Сама любовь и есть цель любви. Я люблю, этого достаточно, больше ничего не нужно!»