Вместе

Впереди в траве угадывался камень размером с футбольный мяч, и в тот самый момент, когда Дилейни подумала, что Мэй обязательно об него споткнется, та непринужденно перепрыгнула через него. Буквально во всем Мэй оказывалась гораздо более способной, чем ожидала Дилейни. Социальные навыки, остроумие, ловкость… На первом же участке тропы, идущем в гору, она держалась рядом с Дилейни без видимых усилий. Больше всего Дилейни поразило, что на Мэй не было ни одного устройства. Она очень старалась что-то высмотреть, но не обнаружила ничего – ни камеры, ни телефона, ни браслета, ни наушников, ни-че-го. Вот уже во второй раз Мэй отказывалась от прозрачности, чтобы побыть с ней.

– Я хотела бы с тобой кое-чем поделиться, – сказала Дилейни.

– Давай, – кивнула Мэй, перешагивая через поваленный ствол.

– Я могу говорить свободно?

– Ну конечно, – ответила Мэй, едва заметно поджав губы. – К нам каждый месяц приходят консультанты. Меня невозможно обидеть. И ты не стоишь мне полмиллиона долларов в день.

– Хорошо. Я уже некоторое время раздумываю над идеей, которая может облегчить жизнь “Вместе” и всем ее клиентам. Но это не просто приложение или платформа. То есть я не имею в виду, что приложение – это ерунда.

– Я заинтригована, – сказала Мэй.

– Вот уже полгода я перехожу из отдела в отдел и вижу, что компания прекрасно организована, но мне кажется, что все могло бы быть еще лучше. Есть разные департаменты и программы, которые не связаны настолько, насколько могли бы.

– Так, – сказала Мэй таким тоном, словно ей сообщили, что кампус “Вместе” находится на острове и что большую часть доходов компания получает от рекламы.

Дилейни поняла, что надо выходить за рамки очевидного.

– Если бы они более тесно взаимодействовали, если бы вы использовали всю мощь и охват данных “Вместе” и тех реальных активов, которые вы приобрели с покупкой “Джунглей”, и если бы вы окончательно выбрали направление, в котором движется человечество, вы бы усовершенствовали наш вид и тем самым спасли человечество.

– Подожди, мне надо передохнуть, – объявила Мэй. Они остановились, и Мэй посмотрела на Дилейни с явным интересом. – А ты крутая. Ты ведь знаешь это? Думаю, знаешь. – Она сделала большой глоток воды. – Ладно, пошли дальше.

– Личный углеродный след, – сказала Дилейни.

– Проект Уэса Маказьяна? Это же он был твоим соседом?

– Да.

– Что за воздух был у вас в том доме? Идея за идеей из одной троговской хижины.

Дилейни перестала дышать. Мэй знала про троговский район, но про Хижину?.. Да ну, конечно же, она знала. Наверяка у нее был доступ к фото дома, к его плану, его истории, счетам за коммунальные услуги.

– Сейчас углеродный след не является открытой информацией, но мы на пути к этому.

– И ты против?

– Нет. Эта информация должна быть открытой. Во-первых, это почва для оценки человека со стороны общества. Когда данные по личному углеродному следу станут открытыми, люди начнут стыдиться высоких значений. Но, разумеется, это вовсе не гарантирует, что они изменят свое поведение. Это кнут, а нужен еще пряник.

– И каким же он может быть?

– Мне кажется, финансовые стимулы мощнее, чем общественное порицание. У нас есть программы лояльности, которые стимулируют миллиарды людей покупать вещи через наш портал. Но мы не используем аналогичные программы, чтобы формировать более ответственное поведение.

– Ты же была в ТУ, да?

– Да. Но они скорее предлагают, чем принуждают.

– Ну, для этого существует “СооПред”.

– Да, но все, что мы делаем, – это управляем системой, хаотичной по своей сути. Мы помогаем людям сделать выбор. Мы пытаемся предсказывать их перемещения и покупки. А я предлагаю в первую очередь контроль над выбором.

Мэй снова остановилась.

– Присядем? – предложила она.

Они нашли два бревна на открытом месте рядом с тропинкой. Мэй сковырнула с коры несколько клочков мха и села.

– Значит, контроль над выбором?

– Да, все правильно, – кивнула Дилейни. – Габриэль Чу много говорит о параличе в принятии решений. Уже для трех поколений людей выбор – самый большой стресс в жизни. И я убеждена, что людям это совершенно не нужно. Они не хотят, чтобы у них было меньше возможностей для выбора. Они хотят, чтобы выбора у них практически не было. И больше всего на свете они хотят, чтобы плохих вариантов не существовало совсем. Вот представь себе, к примеру, горчицу.

– Окей, представляю горчицу, – согласилась Мэй. – Неожиданно.

Дилейни рассмеялась.

– Это просто хороший пример для демонстрации безумия рыночной экономики. В настоящий момент только в США более двухсот сортов горчицы.

– Не может быть.