Вместе

– Доктора оказались просто невероятными. В каком-то смысле они сумасшедшие. Диссиденты. Я разрешила им делать что захотят, и они пошли на радикальный шаг. А ты? Я едва не собралась к тебе, когда услышала, что ты пострадала при теракте!

– Со мной все хорошо. Будем считать, что просто сотрясение.

Агарвал заметила следы ожогов на руках Дилейни и взяла ее за локоть.

– Никаких остаточных явлений? Головокружений?

– Ничего такого. Да и вы не доктор.

– Когда я услышала о теракте, первым делом подумала о тебе. И у меня были самые мрачные мысли. Ужасные картины лезли в голову. – Она выпустила ее руку. Чайник засвистел, Агарвал наполнила две щербатые чашки и протянула ту, что попрезентабельней, Дилейни.

– А какие еще новости? – спросила Дилейни.

– Боже. Ну, это все связано. И очень странно, учитывая то, о чем я тебе писала. Кажется, я об этом не рассказывала, но в университете произошли не очень приятные изменения. Самое главное – должности теперь распределяет ИИ. Поэтому…

– Вы шутите.

– Нет. К этому шло уже какое-то время. У нас так же, как и везде. Молодые преподаватели предпочитают такой подход. Ты же слышала, что идет война с субъективностью? – Она мрачно хмыкнула. – Мы не могли остаться в стороне. После стольких жалоб на предубеждения и несправедливость, стольких судебных разбирательств руководство решило, что их лучшая защита – передать процесс алгоритмам.

– Но вы…

– Со мной все хорошо. Я преподавала тридцать два года. Но я потеряла подругу из-за этой новой философии. Ты, наверное, ее не знаешь, Лили Ульрих. Она пришла уже после тебя. Но она была доцентом несколько лет и в следующем году должна была получить профессорскую должность, а эта новая система просто вышвырнула ее вон. Распределение должностей стало вызывать слишком много раздоров, так что они переложили все на алгоритмы. Никто больше не хотел нести ответственность. Брать на себя вину в случае чего. А алгоритмы не увидели ее ценности для университета, вот и все. Дил, именно туда все и движется. Везде. Месяц назад Лили покончила с собой.

– Господи. Мне так жаль.

– И еще шесть студентов в этом семестре. И один стажер. Я полагаю, то же самое происходит во всем мире. И в твоей компании тоже. Передать весь контроль алгоритмам – последнее решение, которое может принять человек.

Вероятно, в глазах Дилейни отразилось беспокойство, потому что Агарвал улыбнулась и сказала:

– Ты тревожишься из-за меня? Боишься, что я тоже покончу с собой? Нет. Это не мой путь. Я слишком люблю бороться. Но в университете я в меньшинстве. Мы также лишились большей части сотрудников факультета искусств – не из-за самоубийств, они просто массово поувольнялись после того, как студенты отказались получать оценки от людей. Вся организация рушится. Все рушится.

– Им нужно было прислушаться к вам, – сказала Дилейни.

– Может, да, а может, и нет, – со вздохом сказала Агарвал. – Не знаю. Прежде я не вполне понимала, что люди совсем и не против. Мотивы компаний – да, тут все проще простого, они хотят все обобщать, просчитывать и получать прибыль от данных, это ожидаемо. Но что это случится со всеми людьми – нет, такого даже я вообразить не могла. Наше стремление передать все решения машинам, заменить нюансы точными цифрами… Это хуже, чем все мои кошмары. Каждый день мы создаем очередную машину, которая уничтожает очередной аспект свободы воли. Мы не доверяем себе и другим в выборе, в диагнозе, в школьных оценках. Единственное решение, которое мы еще можем принять, – это жить или умереть. Происходит превращение свободного животного в дрессированного питомца. Лили, как и многие другие, решила не быть частью того, к чему идет наш вид. Последние сопротивленцы либо будут ассимилированы, либо отсеются. Поэтому я тоже решила уйти.

– Уйти откуда? – похолодела Дилейни. – Из этого мира?

– Из колледжа, – улыбнулась Агарвал. – Я им уже сообщила. Но я ухожу не в никуда, я просто меняю работу. Ты правда не знаешь? Я думала, может, они тебе сказали.

– Кто “они”?

– “Вместе”. Ты же там еще работаешь, я надеюсь? Они дали мне грант и предложили работу. Ты правда не знала? Я позволила себя ассимилировать. Позволила монстру себя проглотить. Даже странно, что ты не знала.

Дилейни показалось, что пол у нее под ногами покачнулся. Потолок угрожающе надвинулся. Ей нужно было сесть, но в кухне не было ни одного стула. Она прислонилась к раковине.

– С тобой все в порядке?

Конечно, они нашли Агарвал. Конечно, они подчинили ее.

– Когда это случилось? – смогла выдавить Дилейни.

– Если я правильно помню, первый раз они позвонили недели три назад. Ты знаешь человека по имени Грегори Акуфо-Аддо? – Агарвал копалась в ящике с пачками чая. – Он называет себя “номинальный” кто-то-там. Где-то у меня есть его визитка. А, вот. Знаешь Читальный Зал?

– Кажется, да, – хрипло проговорила Дилейни.