Вместе с русской армией. Дневник военного атташе. 1914–1917

Рогозин впоследствии вспоминал, что, поняв, что он ничего не сможет сделать, отдал свою саблю одному из дворцовых слуг и побежал через аллею деревьев к площади, но попал в руки группы матросов, которые его арестовали и отвели в здание Центрального телеграфа. Там Рогозина передали охране из числа солдат Кексгольмского полка. Когда он там сидел, один из солдат упер в него долгий взгляд и заявил: «Если бы я только мог воспользоваться своим штыком, то заколол бы тебя прямо сейчас!» Рогозин притворился, будто не понял, чего хочет солдат, и спросил, что происходит с его часовым. Офицер оказался «дипломатом». Он отвлек внимание солдат, заговорив с ними о табаке, перебоях с электричеством и т. д. Наконец он объявил Рогозину, что тот может идти. Рогозин попросил, чтобы ему выделили провожатого, и, к своему ужасу, обнаружил, что с ним отправили того самого солдата. Рогозин шел и в любой момент был готов получить удар штыком в бок. Когда они дошли до гостиницы, он пожелал солдату спокойной ночи и сообщил ему, что забыл на телефонной станции свою трубку. Солдат сказал, что пойдет и принесет ее, и через день уже колотил в дверь его спальни, появившись там с трубкой. Рогозин дал ему 10 рублей. Как быстро меняются русские солдаты!

В 2.30 ночи 8 ноября дворец был «взят». Министры были арестованы. Сквозь толпу людей, призывающих на их головы проклятия, их провели через Троицкий мост к Петропавловской крепости. Гарнизон разоружили и отправили в казармы Павловского полка на Марсовом поле. В опубликованных позже воспоминаниях юнкер по фамилии Розин рассказывал, как его с товарищами поставили вдоль стены и уже собирались расстрелять, когда они бросились врассыпную. При этом все-таки многие были застрелены солдатами. Спастись удалось немногим, в том числе и ему, после того, как он всю ночь прятался среди деревьев на Марсовом поле.

По рассказам большевиков, самое серьезное сопротивление оказала рота женского батальона. За это трех женщин раздели и бросили в Неву. Остальных 137 женщин препроводили в казармы Павловского полка, где их «в неподобающей манере обыскали на предмет наличия бомб». Позже женщин перевели в казармы гренадерского полка. Эти женщины были добровольцами и происходили из различных классов общества, но в основном из интеллигенции. Их истинный патриотизм ярко выделялся на фоне установившейся после революции всеобщей апатии.

Вечер четверга 8 ноября 1917 г.

У меня был очень насыщенный день.

Утром мы с Уордропом ходили в Генеральный штаб. Там все осталось нетронутым. Я виделся с Марушевским и Голевским. Последний заявил, что во время боев прошлой ночью было убито очень мало людей. Вместе с Марушевским он провел ночь в официальной резиденции Генерального штаба. Несколько раз они отправляли посыльного, чтобы узнать, как обстояли дела. Сам Голевский «даже один раз выбирался наружу», но не видел ни одного даже раненого. Это отношение постороннего наблюдателя очень удивило меня.

Я пересек площадь и прошел к кварталу зданий штаба округа, а затем обнаружил, что они заняты большим караулом из числа мятежников. Унтер-офицер, с которым я разговорился, уверял, что было убито и ранено примерно 500 человек[85].

Этот унтер-офицер вел себя грубо и вызывающе, в отличие от унтер-офицера Преображенского полка, который помог мне 12 марта.

Я пообедал в посольстве, после чего отправился в городскую управу, чтобы получить новую охрану для посольства, а также пропуска для сотрудников архива. Там я встретил Аксентьева, Набокова, Гальперина и других. По их словам, все социалисты, которые не принадлежали к большевистской фракции, вышли из Совета и сформировали Комитет общественной безопасности. Сейчас у этого комитета не было никаких полномочий, но они надеются на помощь войск, которые идут сюда с фронта. Как говорят, Керенского хорошо приняли в войсках, направлявшихся для освобождения Петрограда, на станции Дно. Ожидается, что эти войска будут здесь завтра или послезавтра. Как сказал Аксентьев, он «дает большевикам не больше двух дней».

Когда я вернулся в посольство, то обнаружил, что леди Георгина была очень взволнована. Приходили два офицера-инструктора женского батальона с ужасным рассказом о том, как 137 женщин добровольческого батальона, захваченных во дворце, подвергали пыткам и побоям, а сейчас их насилуют в казармах гренадерского полка.