Вместо громких слов

На следующий день позвонила Зоя, и Валентина назначила ей встречу в своей квартире. Зоя там никогда не была. Когда раздался звонок в дверь, у Вали мелькнула мысль: узнает ли она собственную дочь? Она ее узнала. На пороге стояла типичная зэчка. На костлявых ногах в толстых черных чулках торчат уродливые, как опухоли, колени. На немытых волосах серого цвета – страшная вязаная шапка – где они там такие берут? А с узкого, скуластого лица, обтянутого темной кожей сизого оттенка, на Валю смотрели наглые и бездумные, страшные в своей непроходимости глаза ее первого и последнего мужчины. А Валя, узнав лет десять назад о том, что он умер, вздохнула почти облегченно. Как будто то была смерть ее несчастья. Да вот же он, мучитель и насильник, смотрит сейчас на нее с лица Зои-зэчки.

– Привет, мамуля. Ты прям конфетка, чесслово. На улице бы не признала. Тогда, на суде, ты была бабка бабкой. Жизнь наладилась? А я как рада. Устала, как бездомная собака. Обнимемся?

– Обойдемся, – спокойно ответила Валентина. – Проходи, я еду разогрюю. А ты, пожалуйста, помойся как следует. Я там тебе полотенца и халат приготовла. Шампуни, мыло сама найдешь.

– Супер, – восхитилась Зоя. – Мне тут нравится. Я тоже не с пустыми руками. Выпьем за встречу как положено.

И она вытащила из бездонного кармана страшного пальто большую бутылку водки.

Когда Зоя вышла из ванной в чистом махровом халате, с мокрыми волосами и посветлевшим, даже порозовевшим лицом, в ней появилось что-то почти домашнее. Почти женственное. Она разлила по бокалам водку, жадно придвинула к себе глубокую тарелку с горячим пловом, громко втянула его запах и выдохнула:

– М-м-м, объедение. Ну, бум, мать. За встречу. И за квартиру, в которой сидим, даст бог, не в последний раз.

– Не знаю, как насчет сидения, я не любитель. – Валентина отпила глоток водки и озвучила решение, которое ей далось не без мук и труда: – Но в этой квартире ты останешься. Я перепишу ее на тебя. Думаю, пришло время мне хоть что-то сделать для тебя, дочка. До сих пор реально не было возможности – ни по деньгам, ни по твоим бурным делам и метаниям. Но у любого человека должен быть шанс и точка опоры. Ты собираешься искать работу?

– А как же! – с готовностью произнесла Зоя. – Работать я буду в обязательном порядке, только поищу что-то приличное.

– Ты что-то знаешь о своей Варе? Я пыталась ее искать, но не получилось.

– О! Так ты не в курсе, Варька в Москве. Она мне на зону написала. Замуж она вышла и – прикинь – тоже девку родила. Получается, ей уже четыре месяца. Я как раз ей первой с вокзала позвонила, но она сказала, что к ней нельзя. Муж и его родня будут против. Типа ребенок, карантин, а я могу заразу принести.

– Варя здесь? У нее ребенок? Напиши мне, пожалуйста, ее телефон, и я поеду. Завтра тебе позвоню насчет оформления. Отдыхай, а мне пора.

Валентина вернулась к себе в полном смятении. Ей понадобилась вся ее сознательная часть жизни, чтобы убедить себя в том, что так называемая родная кровь может быть иллюзией. Что это просто чужие жизни, которые текут параллельно, каждая по своим законам и маршрутам. К своим целям, о которых ей ничего не хотелось бы знать. Любовник – садист, насильник и подонок, дочь – созревшая и сознательная убийца – это ли не окончательные аргументы ее правоты. Оправдание ее потребности в изоляции именно от родной крови. Она сегодня решила откупиться от Зои. Она даст ей возможность начать жизнь нормального человека, а там – как у нее получится. Но внучку она видела только на фотографии. Девочка отбыла свой сиротский срок, работала, создала семью… У нее малышка, ее, Вали, правнучка… С ума сойти. Династия женщин, которые, едва созрев, рождают следующих женщин. И эта кроха совсем еще ни в чем не виновата, наоборот, все взрослые виноваты перед ней в том, что за ней уже шлейф бед и страданий…

Ночью Валентина металась в лихорадке. Запретные видения прорвали плотину, которая столько лет защищала ее психику от любви. От самой простой женской любви. Валя видела маленькие ручки, ножки, ощущала самый сладкий и нежный запах детской кожи, дыхания, шелковых завитков. Этот ребенок уже есть. И еще есть она, Валентина, со своей стройной и сильной фигурой спортсменки, с возможностью что-то зарабатывать, с хорошей квартирой. И, даст бог, с закрытой проблемой дочери-детоубийцы. Зоя не должна общаться с ребенком. Пусть живет своей жизнью, Валентина готова ее поддерживать и соблюдать дистанцию, необходимую для самосохранения.

Утром Валентина позвонила Варе и через несколько часов с пакетами подарков правнучке уже вошла в квартиру на втором этаже пятиэтажки. Варя оказалась худенькой, робкой девушкой с темными глазами. Валентину она обняла и всхлипнула: «Бабушка». А ее девочка, ее деточка лежала в кроватке и смотрела на Валю большими младенческими синими глазами. Ее звали Лилей, какое красивое имя. Валя подняла теплое тельце на руки, прижала к своему лицу головку с шелковым завитком. Вдохнула запах – и навсегда попала в плен, слаще которого ничего не испытывала.