Вместо матери

Катя быстро пошла прочь. Ей хотелось поскорее выйти из полосы света, чтоб наплакаться вволю. Она все эти годы как-то мало думала о своих горестях, о своем одиночестве. Но теперь ей стало опять невыносимо тяжело. Одиночество томило ее. Вот пройдет лето и опять ехать в Москву с чужими людьми, которые ее совсем не любят, которые прогонят ее, если она заболеет или вдруг им разонравится. А Петя. Где-то теперь Петя? Может быть, он сейчас болен. Может быть, он здоров и спокойно спит… А может быть, он и умер. Разве она что-нибудь о нем знает?

Катя медлила выходить из леса. Она стояла, прислонившись к стволу осины и утирала слезы. Ей так не хотелось возвращаться домой.

Вдруг шорох привлек ее внимание.

Она оглянулась.

Какой-то человек, не замечая ее, осторожно пробирался по лесу. Он все время останавливался, прислушивался, озирался по сторонам и опять шел вперед, стараясь не хрустеть ветками.

Катя невольно замерла на месте и ей стало как-то жутко.

Кому нужно так осторожно ночью брести по лесу? Человек остановился около большой березы, огляделся по сторонам и принялся ковырять землю ножом. Рядом на земле он поставил какую-то круглую жестянку и, роя землю, все время продолжал озираться.

Наконец он опустил жестянку в вырытую яму и стал засыпать ее землею.

Сравняв землю и притоптав ее, он внимательно поглядел на березу, а затем медленно пошел к опушке, трогая каждое дерево. При этом он бормотал что-то, должно быть, считал.

Наконец он вышел на светлое, озаренное луною место.

Катя вздрогнула от неожиданности: то был Китов.

Он теперь быстро с самым независимым видом шел по направлению к дому, насвистывая песенку. Можно было подумать, что он просто возвращался с прогулки.

Он опустил жестянку в вырытую яму и стал засыпать ее землею.

Катя была настолько удивлена всем этим, что даже на миг забыла все свои грустные мысли. Что мог зарыть Китов под березой? Она подождала, пока он не дошел до деревни, а потом пошла, стараясь все время держаться в тени леса. Подходя к избе, Катя остановилась, еще раз прислушалась, но детского плача не было слышно: стало быть, Ваня спал. Она влезла в окно.

Мальчик в самом деле спал даже в той самой позе, в которой она его оставила. За стеной теперь опять слышался шопот, но он скоро затих.

Кате все еще не хотелось спать.

Она опять села возле окна и, прислушиваясь к ночным голосам, стала думать. Думала она о том, как хорошо было бы лежать сейчас там в лесу возле костра, среди детей, которые могли полюбить ее и которых она тоже могла бы любить. Жить так, ни с кем не дружа, никого не любя, было скучно, совершенно невозможно. Ваня не нуждался в ее любви, у него была мать, которая могла бы за ним ходить еще лучше, чем Катя. Другое дело — Петя. Тетка Варвара Петровна никогда не сможет заменить ему мать. Она, небось, все время сердится и ворчит на него. А он разве виноват, что ему иногда хочется пошуметь и побегать.

Уже заря занималась на небе, когда Катя наконец легла спать.

Петухи отчаянно кричали, приветствуя солнце. Луна побледнела. Ночь кончилась.

XV. НОВЫЕ ДРУЗЬЯ

НЕСМОТРЯ на запрещение Марьи Кузьминичны, Катя часто ходила с Ванею в лагерь к пионерам, а Ваня, зная, что мать не позволяет этого, дома об этом не говорил. Он был вообще ребенок не по летам умный и очень скрытный.

Пионеры давали Кате разные книжки, они очень с нею подружились. В особенности полюбила Катю пионерка Настя.

— Ты знаешь, — говорила Настя, — ты мне с первого взгляда понравилась. Я тогда же решила: обязательно с тобой подружусь. Жалко только, что тебе нельзя ходить к нам почаще.

Но однажды случилось чудо.

Было это в понедельник утром. Китов только-что уехал на службу. И вот хозяйка сказала Кате.

— Знаешь что, я тебя вот ни разу со двора не отпускала. Можешь сегодня пойти на весь день погулять… А я с Ваней сама пойду… Отдохни немножко.

Катя изумленно поглядела на свою хозяйку. Но перспектива провести день на свободе была так приятна, что Катя тотчас побежала в лес.

— Я к вам на целый день пришла! — закричала она, подбегая к лагерю.

Ей ответил целый хор радостных восклицаний.

— А мы сегодня за вениками идем. Сеноедовские нас просили им помочь веники собирать. Пойдешь с нами?

— Пойду, пойду.

Приятно было работать в лесу. Так чудесно зеленел лес на фоне ясного голубого неба, так дивно пахли свежие ветки. С наслаждением ступала Катя босыми ногами по мягкому мху.

Желтые иволги перепархивали с ветки на ветку.

Поработав, поели картошки и свеклы с хлебом, потом опять пошли собирать веники.

Уже солнце зашло, когда Катя вернулась домой.

К своему удивлению, она нашла замок на входной двери.

— А разве никого дома нет? — спросила она Дарью (хозяйку избы), которая загоняла в хлев овец.

— А они ж уехали.

— Куда уехали?

— А в Москву. Все уложили да и уехали… Ты откуда ж это свалилась?

— Они меня на сегодня со двора отпустили… Я весь день гуляла, а вот пришла — и нет никого.

— Говорю, уехали.

Дарья затворила дверь хлева и как-то странно посмотрела на Катю.

Потом она подошла к Кате и сказала быстрым шопотом.