Вначале будет тьма // Финал

– Пятьсот, – быстро сказал заросший.

– Без ножа режете, – признал Шестаков. – Но все равно не продам. Кстати, бургеры тут отличные, без шуток. Вы хоть попробуйте, а то когда еще в столице будете?

Невозмутимое выражение стекло с лица Петра куда-то под воротник.

7

Мама, видела бы ты, кем вырос твой старший сын…

Мама, видела бы ты отца… Он подурнел и очень плакал, когда Андрей привел его вчера…

Он хотел, чтобы я выпил с ним, а когда узнал, что от алкоголя мне дурно, то принялся развивать теорию, будто я вырос щуплый, потому что не пью, потому что поддался всем этим модным веяниям начала века и предал идеалы московского мужчины.

Но я же сибирский мужчина, он что, забыл?

В окно я видел, как Андрей запихивает отца в такси. Он не оставил его переночевать на диване, может, из-за того, что диван занял я, а может, у них такие отношения… Мама, меня предал Вадим… а Мальта… Мальта даже не связалась со мной, и это неправильно. Она же подходила, подходила, помогала, даже когда я не просил, – я практически никогда не просил, – а после этой мнимой смерти… Я не понимаю, почему Мальта не пытается меня найти? Мы же на одной стороне. Я не Вадим, я никогда не шутил по поводу ее внешности, не трепал ее по голове, не рассматривал ее голые ноги в высоких сапогах.

Я никакого неуважения к ней не выказывал: пару раз делился среди ночи тем, что беспокоит, иногда просил обезболивающее, но у меня и мысли не было громко высказать предубеждение, будто она, как женщина, требует особого отношения. Она – коллега, и эта коллега выступает перед камерами, загоняет, именно загоняет, но не скот, а дичь, про молодежные волонтерские инициативы и обязательную годовую службу в каком-нибудь ресурсном министерстве – как раз мои идеи! Моя дичь!

Не нашедшая поддержки, осмеянная!

«Игорь, ну кто из молодых ребят захочет чахнуть в пыльном министерстве?»

«Игорь, в ресурсной политике выживают одни хамелеоны и улитки».

«Игорь, я, конечно, ненавижу Т1, но нефть и газ вот так, голыми руками, не взять, мудрее надо быть!»

Ага, мудрее. Вижу, где вы оба сейчас, дорогие улитки.

Мама, я подвел тебя. Мама, я потерял САП.

Наверное, стоило больше общаться со стажерами, а не избегать их. Наверное, стоило не стыдиться прямых включений и выбрать себе характерное и настраивающее на позитив приветствие, вроде того «Хей», что использовал Вадим.

Хей всем, это Игорь Королев!

Мама, наверное, футболка с моим лицом кажется чуть менее глупой, чем раньше…

Наверное, сделать дело в одиночку кажется теперь не столь заманчивым, хотя все еще воодушевляет, да…

Наверное, нужны люди, но пока их нет… их нет, ну и пусть!

– Игорь! – В хрупком, полупрозрачном появилась Лиза. Она пришла откуда-то издалека. Пришла тоже послушать его.

Ну и пусть они его бросили! Это они – предатели, а вовсе не он.

Ну и пусть они думают, будто один он пропадет.

Он оказался в Москве не просто так, праздно, нет, это провидение заставило его, да, заставило лежать на диване, но это пока и… Ну и пусть! Может, в этом его шанс открыть свою партию, вроде не САП, а Игорь-АП, а еще сделать все так, как он хочет, без компромиссов. Потому что быть под чужим крылом, оказывается, опасно.

Удивительно, как опасно жить под чужим крылом.

– Игорь! – Женская ладонь обхватила плечо.

Он подскочил, силясь открыть глаза, что удалось не сразу.

Он, что, и сейчас под чужим крылом? Где это он летит?

Игорь снижался где-то в далеких сумерках. Его дыхание и сердцебиение немного успокоились, когда он различил, нет, не кроны деревьев, а женские черты. Игорю показалось, что ее лицо изменилось: Лиза была взволнована. Она волновалась о нем?

– Что случилось? – спросил он хрипло, и по горлу будто прошлись наждачкой.

– Ты разговаривал во сне, кричал: «Ну и пусть!»

Лиза подсела ближе, коснулась его лба влажной рукой.

– Вроде не горячий. Так что тебе снилось, Игорь? Кошмар?

– Моя жизнь, – рассмеялся Игорь устало, но Лиза не оценила.

Она заправила тонкую прядь ему за ухо, и у Игоря непроизвольно дернулась рука. Своей левой он перехватил запястье Лизы: он все еще не привык к тому, как эта женщина обрушивалась на него со своей нежностью, подобно девятому валу. Тому самому, репродукцию которого ему показывал предатель Вадим.

– Тебе выпал редкий шанс начать все заново, – сказала она.

– Я могу жить, как ты? – спросил Игорь, приподнимаясь на подушках. Теперь он мог смотреть ей прямо в глаза, их лица оказались на одном уровне. – Ты живешь в каком-то, прости, потрясающем, невероятном принятии: себя, мира, его неправильного устройства, ты… ты даже Андрею прощаешь его снисходительные смешки. Он же говорит, ты ерундой маешься.

Лиза несколько раз моргнула, словно открещиваясь от его слов, а затем снисходительно улыбнулась.

– На самом деле он так не думает. Он просто шутит, но никто этого не понимает. Может, он боится…

Она задумалась, подбирая емкое и точное выражение, но только отмахнулась:

– Ну не знаю, может, боится, что не удержится и пополнит наши ряды.

– Лиза, какие ряды? – ухватился за ее слова Игорь. – Ты где-то состоишь?