Вначале будет тьма // Финал

– Простите, но кто это «вы»? Мы разве знакомы?

– Я – Андрей.

– А я Гала, но я вас никогда и нигде не видела.

– Мне о вас рассказывал отец – вернее, не совсем о вас, а о вашем друге, Марке, они с моим отцом давние знакомые. Собутыльники, проще говоря.

– Но я-то здесь при чем? – недоверчиво сказала Гала, приоткрыв, тем не менее, дверь.

– Отец говорил, вы – единственная, о ком рассказывал Марк: то есть вы – единственная женщина, о которой он упоминал. Он даже как-то отправил ему вашу совместную фотографию. Он говорит, с Марком такого никогда не случалось.

Гала фыркнула.

– Но в сторону это. Я пришел узнать, где сейчас Марк.

– Вот уж я точно не знаю, где он – Марк мне таких подробностей о себе не сообщает.

– Сукин сын, да где же он! – вдруг выругался Андрей и хлопнул ладонью по дверному косяку. – Но это, в конце концов, попросту странно: вы встречаетесь с ним и не знаете, где он! Предупреждаю, не стоит мне врать!

– Странно? Вру? Это я вам вру?! – Гала чувствовала, как ее распирает от злости. – Да, действительно, во всем этом есть что-то странное! Мне уже и успокоительные не помогают, я вообще без понятия, что с ним, как он и что с этой его бредовой… Ладно, проехали.

– Нет уж, договорите, с чем там у него неладно.

Она смерила Андрея оценивающим взглядом.

– Это не имеет значения, забудьте.

– Я знаю о бомбе, – шепнул ей на ухо Андрей, быстро приблизившись к двери.

– Черт возьми, так это вы? Это вы – тот чертов мудак, с которого началась вся история с бомбой? – Гала буквально была ошарашена своим открытием, отчего ее брови резко взметнулись вверх: как она забыла его имя – Андрей!

– Хватит орать.

– Хватит орать?! Да вы вообще в своем уме? Ведь именно из-за этой вашей бомбы он и спятил окончательно! Нет уж, я молчать не буду.

Андрей стал озираться – вдруг кто-то еще покажется на лестничной площадке?

– А знаете что? Вы не волнуйтесь, – вдруг сказала Гала и метнулась к тумбе в прихожей: на ней лежала та самая подвеска с сапфиром, которую ей подарил Марк, – вы вот всю кашу заварили, вы и разбирайтесь в ней. Увидите Марка – передавайте ему от меня пощечину и этот его сраный подарок! – Она ткнула в Андрея кулаком с зажатым украшением, которое он быстро взял, и звонко хлопнула дверью.

Оставшись одна, она вышла на балкон и закурила. Сколько они здесь провели вечеров с Марком! Смотрели на город, курили, обсуждали качество марихуаны, античность, его любовь к феминисткам и ее – к взрослым мужчинам. А теперь как же?.. И зачем она отдала единственный подарок от Марка – тот ведь ничего не перевозил к ней: боялся зависимости, старый дурак, боялся попасться ей на удочку. Гале стало больно и грустно. Она увидела, как далеко внизу по дорожке, ведущей от дома, шел Андрей. Она замахала руками, закричала ему изо всех сил: «Эй, эй, э-эй! Я передумала, я передумала, верните кулон!»

Но он, конечно, ее не услышал.

5

Пусть Философ так и не объявился, Шестакову очень хотелось верить, что это все-таки не подстава. Просто человек тихо-мирно отработал свою часть и ненадолго ушел в запой, просто забыл их предупредить в силу возраста. Нормальная же версия? Ничуть не хуже остальных.

Даже брат, увязавшийся следом, вроде был согласен.

Игорь втопил звонок до упора – так, что даже палец побелел. Звук шел, совершенно точно шел, но хозяин квартиры не спешил выползать навстречу гостям. Игорь вздохнул и в очередной раз пнул дверь.

– Перестань, – одернул брата Шестаков.

– Позвони еще.

– А смысл? Телефон выключен, абонент – не абонент.

– Запил, что ли?

– Скорее всего.

– И ключей нет. Да?

Шестаков одернул рукав, вытащил наружу часы:

– Ключи не нужны. Сейчас наберу одного мужика, он нам за десятку что угодно вскроет без лишних вопросов…

– Пусти, дай сам посмотрю.

В темном капюшоне и со складным ножом Игорь смахивал не на цивильного гостя, а на приличную проблему, и Шестаков действительно отступил подальше, заодно перекрыв спиной соседский глазок. Так, просто. На всякий случай.

– Замок с язычком, – приглядевшись, сообщил Игорь.

– Это плохо?

– Для Марка – плохо, – он вогнал лезвие в щель, поковырялся с полминуты и пинком распахнул дверь перед братом. – Дома отсюда бы вынесли вообще все. Включая стены.

– Ну мы-то уже не в Сибири. Тут народ поделикатнее… – Шестаков осекся под внимательным взглядом. – Неважно. Ты давай буди его, я пока чайник поставлю.

Он прошлепал на кухню прямо в ботинках, стараясь не наступать на подозрительные липкие пятна. В лучшем случае это чай или коньяк, а вот в худшем… Фу, блин. Даже думать противно.

Кухонный срач он оценил где-то на три звезды из пяти. Традиционная гора грязной посуды – есть, застоявшаяся вонь – на месте, обои все те же, прокуренные до желтизны. В кастрюле с позеленевшей водой тихо булькал не менее цветущий фильтр.

По крайней мере, признал Шестаков, раковина все еще целая. Да и на новые окна Философ уже пару лет не занимал.

Он залил чайник мутной водой из-под крана и от скуки начал изучать холодильник, обвешанный рекламными магнитами, записками и диковатыми стихами. На второй странице частушек про Мопассана на кухне появился Игорь.

– Его нет нигде.