Вне Фазы

Флета проспала всю ночь и большую часть следующего дня. Галопируя столь долго, она всерьёз истощила свои ресурсы. Маш, который устал гораздо меньше, снова болтал с Фебой. Гарпия принесла свежих фруктов и съедобных корешков, но заставила юношу помыть их в ближайшем ручье.

— Я мою, но мои когти ядовиты, и яд попадает на всё, чего касаюсь, — объяснила она. Маш был только рад вымыть еду.

— В небе кружат мои сёстры, а по долине рыщут гоблины, — объявила Феба после одного из вылетов наружу. — И вы не знаете, для чего они вас разыскивают?

— Их послал Адепт, — откликнулся Маш. — Он хочет захватить меня живым; и ему всё равно, что будет с Флетой. Она донесла меня сюда из Ущелья за день.

— За один-единственный день? Большая удача, что она не рухнула замертво прямо посреди дороги!

— Она очень хорошая, — согласился Маш.

— И так тебя любит! — Гарпия покачала головой. Подобно всем представительницам своего вида, она отличалась редким безобразием: человеческое лицо было покрыто морщинами, груди обвисли, волосы спутались в воронье гнездо. Единственной симпатичной частью её образа являлись крылья; само оперение отливало металлом. Голос её был хриплым, грубым и срывался на визг, даже когда Феба говорила нормальным тоном. Маш видел: если бы она заросла грязью, как соотечественницы, уродство её возросло бы втрое. На чистую гарпию ещё можно было смотреть без содрогания. — Мой род не знает подобной любви.

— Если позволишь поинтересоваться: как вы вообще размножаетесь? Насколько я понял, мужчин среди вас нет.

— Верно, их нет. Мы откладываем яйца и оставляем их повсюду; если цыпочке повезёт проклюнуться и дождаться зрелости, она тоже отложит яйца. Легенда гласит, что птенец мужского пола пробьёт лишь скорлупу оплодотворённого яйца, но оплодотворить нас тоже способен лишь мужчина нашего вида. Это замкнутый круг. Он печалит нас, а огорчение мы вымещаем на окружающих, — она вздохнула. — Хотелось бы, чтобы наша судьба сложилась иначе. Но при таких условиях… что ещё нам остаётся делать?

Маш пожал плечами.

— Не знаю. Действительно, трагедия. Но почему той ночью ты не причинила мне вреда?

— Следовало бы, — признала она. — Но после целого года вынужденного одиночества я поступила, как дура.

— И заработала себе здоровье.

— До сих пор не могу уразуметь мотивов поступка единорога.

— Феба, неужели гарпиям изначально суждено было рождаться уродливыми?

— К чему этот вопрос?

— Если тебе одиноко, компания отыщется куда быстрее, если выглядеть привлекательно.

Она рассмеялась своим каркающим смехом.

— Да ну!

— Я хочу попробовать расчесать твои волосы. Разреши мне это сделать — и посмотрим, что получится.

— Из дерьма конфетку не вылепишь, — отозвалась Феба. — Такая магия подвластна лишь Адепту!

— Мне просто любопытно.

Гарпия, в свою очередь, пожала плечами.

— Ладно, сыграем. Всё равно мне приятна твоя компания. Делай с моими лохмами, что пожелаешь.

— Мне потребуется гребень. — Маш огляделся и заметил рыбью кость с торчащими из рёбрами.

Он поразмыслил и пропел: — Из кости в гребень вырасти.

Кость замерцала и превратилась в петушиный гребешок. Не удержав податливую мякоть, Маш выронил его, и гарпия тут же проглотила лакомство.

— Какой вкусный гребешок! — облизнувшись, восхищённо воскликнула она. Затем спохватилась: — О… прошу прощения за свои манеры. Ты хотел съесть его сам?

— Нет, приятного аппетита, — запоздало пожелал Маш. — Я намеревался сотворить расчёску.

— Она где-то в сумке завалялась. Проверь.

Гарпии носили сумочки? Маш послушно разыскал её и заглянул внутрь, где обнаружил коллекцию цветных камушков, чёрствый ломоть хлеба, дюжину желудей, большой ржавый ключ, два крупных красных пера, сливовые косточки, фрагмент зеркала, скелет маленькой змейки, три осколка чего-то глиняного и старый гребень с редкими зубьями.

— Твою голову сначала придётся вымыть, — решил он, бросив ещё один взгляд на её космы. — Это возможно?

— Почему бы и нет? Я не прочь поплескаться. С прошлого купания прошло уже много времени, — откликнулась Феба. Облизав когти — очевидно, собственный яд не причинял организму гарпий вреда, — она тяжело снялась с места и, неуклюже хлопая крыльями, полетела в сторону источника. Затем, сложив крылья прямо в воздухе, ринулась вниз и солдатиком вошла в воду. Источник возмущённо запротестовал, выплеснув вверх и в стороны изрядное количество жидкости.

Так вот как они купались! А ведь Маш с Флетой утром из этого источника пили. Внезапно он ощутил приступ дурноты.

Феба вынырнула. На мгновение, пока на поверхности виднелись лишь её голова и грудь, она показалась обычной человеческой женщиной. Затем гарпия распростёрла крылья, взмыла вверх, и эффект угас.

Она грузно плюхнулась рядом с ним, окатив холодными каплями с перьев.

— Теперь я чиста! — объявила гарпия.

Ага, а как насчёт воды в источнике?

Маш взял гребень и принялся расчёсывать её волосы, медленно продираясь сквозь мини-джунгли. Но что ещё ему оставалось делать в ожидании Флеты?