Вне игры

Лицо Миши мрачнеет, как небо перед бурей. А не хер было влезать! Я знаю, как болезненно брат реагирует на мои уколы относительно его места в бизнесе. И пусть он давно доказал свое право быть топ-руководителем, в соревновании со мной он всегда теряет голову. Его бесит, когда я тычу ему в нос протекцией отца. Его бесит хоккей. И, сдается мне, история с Ритой и то, что она выбрала (ну ладно, технически не выбирала, но Миша же не знает этого) меня, тоже не прошла бесследно для его эго.

– Давайте мы закроем эту тему, – миролюбиво, но твердо произносит мама. Когда она говорит таким тоном, все мы ее слушаемся. Такая у нее потрясающая особенность – не повышая голоса, всех нас ставить на место. – Никита, поговори с Ритой и скажи мне, на какой день планировать обед.

Быстро поужинав, я поднимаюсь в свою комнату и, растянувшись на кровати, несколько минут тупо пялюсь в потолок. На часах начало восьмого. У меня совершенно никаких планов. И хотя я гоню от себя мысли о Рите, от желания написать ей даже ладонь чешется. Утром она прислала мне сообщение с благодарностью за то, что доставил ее и Грачеву домой в целости и сохранности (как будто меня стоит за это благодарить). Но больше ничего – ни намека на внезапно возникшее притяжение между нами. Ни слова про почти поцелуй. Что, если она даже не помнит? Она вчера выпила явно больше своей нормы.

О, если она не помнит… Какой смачный удар по моему эго: у меня ведь до сих пор во рту горечь от злости на самого себя за нерешительность. И она так смотрела… Так смотрят, когда желания взаимны. А мои были предельно просты – прижаться губами к ее рту, проникнуть языком глубже и понять, такая ли она сладкая, какой кажется на вид.

К черту!

Перекатившись на живот, беру в руки телефон и пишу Рите:

«Какие планы на вечер, Воскресенская?»

Глава 22 Рита

– Ритуль, уже уходишь?

Обернувшись в дверях, встречаю удивленный взгляд Елены Валерьевны Евсеевой, директора благотворительной организации, которая помогает женщинам, попавшим в трудную жизненную ситуацию. Когда-то я пришла сюда как пострадавшая в поисках ответов и утраченного ощущения безопасности, а в итоге уже больше года работаю в центре волонтером. Сколько сломанных девчонок прошли мимо меня… На их фоне даже моя собственная печальная история не кажется настолько дикой.

– Да, за мной приехали, – говорю с улыбкой, которая, впрочем, и так не сходит с моего лица с тех пор, как Никита написал мне этим вечером. Я терпеть не могу самообман – я ждала и хотела, чтобы он появился, и, наверное, если бы он этого не сделал, я бы связалась с ним сама.

– А как же ужин?

По традиции волонтеры всегда остаются на ужин в центре. Я, например, за два года не пропускала его ни разу. И не потому, что мне нравится, как готовит местный повар, а потому, что здесь я давно ощущаю себя в компании друзей. Нужной и важной. Как дома.

– Сегодня без ужина. Не волнуйтесь, Елена Валерьевна, – поясняю я, видя обеспокоенность на лице женщины, которую все в центре считают ангелом. – Я обязательно поем в другом месте.

– Тогда доброй ночи, девочка.

– И вам.

Выхожу на улицу, на ходу застегивая молнию на толстовке. Взглядом ищу машину Никиты. Но машины нет, а Никита есть. Стоит у пешеходного перехода, задумчиво ковыряя носком модной кроссовки тротуарную плитку. Меня он не видит, поэтому у меня есть пара секунд, чтобы перевести дыхание – оно предательски сбилось, стоило мне поймать в поле зрения широкоплечую фигуру Любимова.

Я так рада его видеть, что мне даже удивительно. Словно мы не провели вместе половину вчерашнего дня. Дня… и ночи. Это как вспышка. Несмотря на пронизывающий ветер с реки, мне становится тепло. И ощущения у меня в груди – будто там что-то медленно волнуется и дребезжит – до боли напоминают давно забытое, что-то, что я не только не надеялась, а осознанно не хотела больше испытывать.

Я делаю шаг вниз по лестнице и замираю, потому что в тот же момент Никита поднимает голову и наши взгляды сцепляются, как звенья цепочки. Все время, пока я лечу к нему, а он идет ко мне, никто из нас не нарушает эту зрительную связь.

– Привет, – выдыхаю я, счастливо улыбаясь, оказываясь не в силах побороть эту естественную реакцию на его приезд.

Никита молчит. Делает шаг вперед, внезапно обхватывает ладонями мое лицо, запрокидывает мою голову, а сам наклоняется навстречу.

– Рит, я собираюсь тебя поцеловать, – говорит скороговоркой, не здороваясь. – Если ты хочешь сказать «нет», у тебя есть пять секунд.

От его прямоты я теряюсь. Сердце колотится. Мысли скачут в голове, опережая одна другую. Хочу ли я сказать «нет»? Вчера я ждала его поцелуя. А сегодня, когда голова абсолютно трезвая, когда интуитивно я уже чувствую, во что превращаются эти фиктивные отношения…

– Пять, – выдыхает Никита, словно действительно считал. И в следующую секунду его губы накрывают мои.