Вне игры

— Дозвольте применить более земные методы, Первый инквизитор Ларион, — елейным голосом говорит Руффин.

— Дозволяю, — устало отвечает Ларион. — Мы с моими братьями по Пресвятой и Светоносной инквизиции покинем вас, преподобный. Сами знаете, с рассветом состоится явление новой верховной жрицы Нергала, владыка призывает всех, кто поможет расширить канал.

— О ней что-то известно? — спрашивает Уанчо. — Шепчутся, что владыка нашел ее в Бездне…

— И каждый, кто распространяет такие слухи, отправится на плаху! — рычит Ларион и добавляет уже спокойнее: — Пути владыки Нергала неисповедимы. Не нам, смертным, судить и размышлять об этом. Известно, что новая верховная жрица в миру носила имя Беты номер девять, однако для нас и всего мира ее имя будем звучать иначе: Девятка, Светоносная Длань Нергала.

— Ибо сказано во Вселенском писании: восемь верховных жрецов принесут свет Дисгардиуму, но девятый — уничтожит тьму! — торжественно произносит Руффин. — Да будет так!

И только сейчас я окончательно осознаю, где я и что происходит. Я в пещере глубоко под землей в Стылом ущелье, рядом два жреца Нергала и троица инквизиторов, которые только что пытались выдрать из моей головы информацию о том, где находятся храмы Спящих. И не преуспели, а значит, впереди еще пытки.

Ну уж нет, терпеть их я не собираюсь! Я потянулся взглядом к командам интерфейса, чтобы выйти из Диса, но не успел — в руках Лариона появилось длинное сияющее копье. Он покачал головой и воткнул его мне в живот, но помешало выбраться в реал не это — кнопка выхода исчезла!

— Как? — не сдержал я удивления и спросил не столько у жрецов и инквизиторов, сколько у себя: — Что за фигня? Рабочая смена закончена! По закону я могу выйти!

Лучики-гвозди исчезли, я начал съезжать с креста, но повис на копье. Подняв меня, Ларион улыбнулся:

— Я здесь закон. Ты, живущий на два мира, не сбежишь туда, откуда явился незваным гостем. Пока ты это не уяснишь, будешь страдать.

— Ну да, конечно… — ухмыльнулся я, понимая, что внешняя команда экстренного выхода из капсулы спасала меня даже в Бездне. Уэсли расскажет остальным, а те меня вытащат.

— Какая гнусная ухмылка, — буркнул Ларион, изучая меня как подопытную лягушку — брезгливо, но с интересом. Кивнул чему-то своему и брезгливо отбросил копье вместе со мной. — Интересно, как долго она провисит на его роже, когда он поймет, что таким, как он, больше некуда будет бежать…

— Вы о неумирающих, Первый инквизитор Ларион? — спросил Руффин.

— О ком же еще? Их время уходит. Владыка Нергал долго терпел их выходки, но и его терпению пришел конец. — Обернувшись к пристяжи, он велел: — Преподобный, распните его… Пусть повисит, пока верховная явится в Дисгардиум и найдет на него время.

— Будет исполнено! — рьяно ответил Руффин, а потом несколько виновато поинтересовался: — Я обещал детям Кратоса, что выдам им Скифа с рассветом, Первый инквизитор Ларион. Что им сказать?

— Пусть ждут. Уверен, что новая верховная жрица сумеет выбить из этой твари то, что нам нужно, правда, не думаю, что она займется этим сразу. Владыка обеспокоен происходящим в Содружестве, и первым делом ей придется разбираться с предателем Бастианом, пока мы окончательно не потеряли там позиции. Содружество — оплот веры, тогда как весь остальной мир — грязные язычники. Нам нельзя его терять.

Последнее он говорил, когда они уходили из пещеры. Руффин пошел их провожать.

— Жаль, что нам не вытащить Скифа из этого оторванного куска земли, — вздохнул другой инквизитор, — а то мы бы смогли…

Голоса ушедших затихли. Уанчо отошел, чтобы дослушать речь инквизитора. Его фигура замерла у тоннеля, ведущего наверх.

В моей черепной коробке все жутко чесалось, ломило затылок, а в висках пульсировала кровь, а я не мог даже коснуться головы рукой. Попытался тряхнуть ею, чтобы унять зуд и боль и привести мысли в порядок, но тяжелый ошейник намертво прижимал затылок к земле.

Вскоре вернулся Руффин. При помощи лучей света снова распял меня на кресте и произнес:

— Во имя света, солнца и лучей его… отродье Спящих Скиф, ты приговорен к сожжению заживо. — Пожевав губами, Руффин усмехнулся и добавил: — Без права на смерть и перерождение.

Уанчо, стоявший наготове, скастовал множество сияющих шариков, из которых по мне ударили струйки света — пока только горячие, как солнце в жаркий полдень, но боль была близко. Шарики разбухали, раскалялись изнутри, усиливая лучи.

Руффин добавил шаров побольше размером, после чего оба жреца взялись за руки и запели молитвы:

— Погрязший во тьме да познает свет, о Нергал…

Снова зашипела горящая плоть, а я начал извиваться, словно гусеница, на которую через лупу направили обжигающий солнечный лучик. Свет ударил по глазам, прожигая веки. Ослепленный, я крутил в голове привычные мантры о том, что это лишь игра, а мое настоящее тело в безопасности.

— …да постигнет его кара светоносная и да избежит он неправедной смерти и…