Вне лимита. Избранное

Кому мечта по всем счетам оплатит,
Кому позолотит пустой орех…
А мне скулит про бархатное платье,
Вишневое и пышное, как грех.
О, недоступное! Не нашей жизни!
И негде взять, и некуда надеть…
Но как мне хочется!
Резонной укоризне
Наперекор — там, в самой тесноте
Сердечных закутков — цветет отрава
Тяжелых складок, темного шитья…

Ребяческое попранное право

На красоту! Не хлеба, не жилья —
Но королевских небеленых кружев,
Витых колец, лукавых лент — ан нет!
Мой день, как ослик, взнуздан и нагружен,
А ночь пустынна, как тюремный свет.
Но я в душе — что делать! — виновата,
Все шью его, и тысячный стежок
Кладу в уме, застегивая ватник
И меряя кирзовый сапожок.

Апрель 1983

«У изменницы и отступницы…»

У изменницы и отступницы,
У сучка в державном глазу,
У особо опасной преступницы —
Ну и смеху! — режется зуб.
По-цыплячьи стучится, лезет,
Ничего не желая знать.
Что с того, что окно в железе?
Все растет — на то и весна!
Приговор мой ждет утвержденья,
Заседает Верховный суд…
Тут бы хныкать о снисхожденье —
Но мешает крамольный зуб!
Прет наружу целое утро,
И скворцом трещит голова…
Непутевая моя мудрость,
Вот нашла, где качать права!
Что поделать? А завтра обыск!
Обнаружат, подымут вой,
И за то, что не смотрят в оба,
Нагоняй получит конвой…
По инструкции — не положен
Острый, режущий сей предмет!
Как так вырос? Да быть не может!
Да такого в правилах нет!
Ишь, нахалка, что вытворяет!
Это слыханные ль дела?
Где другие — зубы теряют,
Эта — новенький завела!
Может, сунули в передачу?
Может, это хитрый протез
С телекамерой? Не иначе,
Как на денежки НТС!
И пойдут по столам бумаги,
И начальник тюрьмы вздохнет:
— Поскорее бы сплавить в лагерь!

Потерпите еще денек!

Есть у нас на шальных поэтов
Наш гуманный Верховный суд:
Утвердят приговор, и поеду.
Может, крылышки отрастут!

Апрель 1983

«…Сегодня утро пепельноволосо…»

…Сегодня утро пепельноволосо.
И, обнимая тонкие колени,
Лениво наблюдаю птичью россыпь
Во влажном небе…
            Бремя обновлений
Сегодня невесомо: ни печалей,
Ни берега в бездонной передышке.
И ремешки отброшенных сандалий
Впечатаны в скрещенные лодыжки.
И безмятежный взор влекут осколки
Витых ракушек, сохнущие сети,
Песчинки да сосновые иголки,
Да звон и легкость бытия на свете.

Апрель 1983

«Помолчи — проси…»