Вне подозрений

Смущение, жалость к тем, кому пришлось во всем этом рыться, закипающий гнев… Я спускаюсь по лестнице, раздираемая противоречивыми чувствами. Иногда по ночам Филиппу мешает спать громкая соседская музыка. Он злится на шум, но проходит совсем немного времени – и оказывается, что злость вызывают не столько звуки чьего-то веселья, сколько бесцеремонность самих меломанов. Что они себе позволяют? По какому праву? Игрушки Милли, ее книги… Какая низость…

Сад встречает меня вытоптанным морозником и двумя сломанными тюльпанами, валяющимися в траве. Да что же они себе позволяют? Как смеют?!.

Я сижу на кухне за столом. Милли… Хочу увидеть Милли. Больше всего на свете! Напрягаю память. Так, сегодня четверг. Значит, после школы у дочки хоккей. Неважно, я хочу прижать ее к себе немедленно! Опускаю руку в карман, ищу телефон. Ах да… его же нет! Номера Марты я наизусть не помню. Снизу, от пальцев ног, снова поднимается паника. А Марта-то где?

Голова падает на стол, подбородком я чувствую его деревянную прохладу. Как же я устала… Ничего не соображаю. Шок? Полный упадок сил? Ужас от стычки с журналистами и моего собственного поведения? Тюльпаны… Хлопья… Чьи-то лапы в моем нижнем белье… Я и представить себе такого не могла! Думала, что справлюсь, но все время всплывает что-то новое… Кто-то натягивает струны моей жизни. И дергает за них, ни капли не считаясь со мной. Все эти связи, необъяснимые странности наверняка случайны. Но до чего же пугающи и непонятны! Мне нужны ответы, объяснения… Только где их найти? Я в тупике… Беспомощная, запертая в собственном доме, совершенно не представляющая, что теперь делать…

Филипп. В полицейском участке в голову мне лезло только плохое, но теперь хлынули совсем другие воспоминания. Долгое ожидание в приемном покое, когда я сильно, «до мяса», порезала палец; тогда, чтобы отвлечь от боли, Филипп развлекал меня коротенькими, в одно слово, пародиями на своих сотрудников… Сломавшийся в Лидсе поезд – и Филипп приехал за мной на машине… Его уговоры потанцевать с ним на свадьбе… Как он тянул меня чуть ли не на себе, помогая взобраться на холм в Уэльсе… Сегодня «альфа-самцы» – набившая оскомину тема; но моему мужу это клише подходит как никому другому. Именно это меня и покорило: его сила, его несокрушимость. Человек, у которого все схвачено.

Его мобильный номер – единственный набор цифр, для которого мне не нужно рыться в памяти телефона. Я помню его наизусть. Ожидание… Линиям нужно время, чтобы соединиться, спутникам – чтобы выстроиться в нужном порядке… Когда в трубке наконец раздаются далекие, длинные приглушенные гудки, я уже всхлипываю от преждевременного облегчения.

Нет ответа…

Разница во времени! С Сингапуром нас разделяет восемь часов, там уже за полночь. Вчера Филипп провел весь день в дороге, добрался до места поздно вечером, все утро был на переговорах… Наверняка вымотался и улегся в постель как минимум пару часов назад. Оставляю коротенькое голосовое послание с просьбой перезвонить. На этом все. Добиваться разговора дальше – звонить в гостиничный коммутатор – эгоистично. Вот был бы у меня мобильник, я написала бы мужу сообщение. Но телефона нет… Что ж, поговорим завтра. Пусть поспит.

От этого решения, от собственной доброты и теплой заботливости становится чуть легче. Я наконец-то дома! Сажусь ровно. В прошлом мне уже приходилось сталкиваться с трудностями, говорю я себе. И хоть в этот раз, скорее всего, не придется бороться в одиночку, начать что-то делать лучше уже сейчас. Стать организованной. Двигаться вперед последовательно, шаг за шагом.

Филипп назовет меня храброй. И в моем воображении от его похвалы уже веет любовью…

Начну с дел насущных. Я помню, что последний раз держала в руках свой телефон в машине по дороге в участок. И отдала его де Феличе. Вполне возможно, мобильный до сих пор лежит у него в кармане. Так что надо раздобыть номер аппарата, стоящего на стойке дежурного – той самой, за которой вчера восседала констебль Морроу, пока я звонила Филиппу и Марте. Выясняется, что сделать это не так-то просто. Номер недоступен, засекречен и надежно спрятан на чьей-то мужественной груди. Набираю трехзначный код и попадаю на центральный узел связи. Там мой звонок записывается, и очень милый оператор обещает соединить меня с нужной инстанцией. Вот только после соединения на другом конце провода раздается голос автоответчика, декламирующий стандартное послание. Пока я не лопнула от злости, лучше повесить трубку.

Каролина Флетчер уехала домой.

Теперь Терри. Набираю основной номер студии. Оказывается, он тоже не прямой, приходится еще несколько раз нажимать подсказанные кнопки. В результате попадаю на девушку-администратора, сидящую на первом этаже. Диктую по буквам свое имя (новенькая, что ли?). Короткий обмен репликами с администратором студии Хэлом. И наконец – мучительное ожидание.

– Слава богу! – восклицаю я, услышав голос Терри. – Это я.

– Габи!

Я выпрямляюсь. Окно показывает мое отражение – лишь очертания лица, без подробностей. Сердце колотится в ушах.