Вне протяжения

Совершенно ясно, она вовсе не предлагала ему расположиться возле себя. Стас ещё не отошёл от захватывающего дух поцелуя и лишь молчаливо кивнул, подтянулся на руках и забросил своё тело назад на верхнюю полку. Как ни странно, заснуть на этот раз ему с лёгкостью удалось тотчас, хотя он не переставал думать о только что происшедшем. Ему тут же приснился сон, в котором недавняя реальность незаметно переходила в желаемое.

Ночью он проснулся от неясного гула голосов, наполнявшего вагон, живо пришёл на ум улей с гудящими пчёлами. Только гудение показалось слишком громким, к тому же мочевой пузырь требовал немедленного опорожнения. На уровне вторых полок взгляду предстало море человеческих голов, плавно покачивавшихся в такт движения поезда. Он подумал, что ещё спит, и необъяснимая сюрреалистическая картина продукт его усталого мозга. Но быстро убедился в подлинности видимого, даже щипать себя не понадобилось. Заглянул вниз – Катя не спала, а полусидела на своём месте, поджав ноги, На её постели расположились какие-то посторонние тётки в кофтах и платках, почти зеркальная композиция предстала и напротив. Неряшливые мужчины в измятой мешковатой одежде успели даже занять багажные полки под потолком, и теперь сверху свисали безвольные руки и ноги спящих. Сразу вспомнились фильмы про войну.

Он извлёк полуботинки из-под матраса, которые с вечера туда засунул. Такому его научили рассказы знакомых о поездных кражах, жулья, особенно по плацкартным вагонам, хватало во все времена. Осторожно спустился на единственно не занятый участок пола возле столика, нацепил обувь и с трудом продрался сквозь толпу к заветному туалету. В царившем повсюду полумраке свободных мест нигде не обнаружилось, хотя с вечера вагон выглядел полупустым. Многие держали при себе свёрнутые хозяйственные сумки или баулы устрашающих размеров, в большинстве преобладали довольно серенько одетые невзрачные женщины неопределённого возраста. Некоторые даже умудрялись спать стоя, к удивлению Стаса, считавшего до сих пор такое исключительно привилегией слонов. Обратный путь после облегчения потребовал не меньших усилий.

Перед тем, как забраться наверх, он посмотрел на Катюшу, застывшую в той же вынужденной позе, и она ответила ему жалобным, каким-то вымученным взглядом. Но, что он мог ещё сделать, кроме как ободряюще кивнуть?

Хотя часть ночных пассажиров, сошла на остановках задолго до конечной, утром в Таллин они прибыли всё же в удивительной тесноте, некоторые продолжали ехать стоя. Это несколько ошарашило москвичей и оставалось непонятным, пока ленинградский одногруппник, у родителей которого они погостили в субботу, не разъяснил мучавшую всех несколько дней загадку. Всё оказалось просто – жители Ленинградской области отправлялись в конце каждой недели за продуктами в Эстонию.

Стас тогда вспомнил, как ещё в детстве во время одного из путешествий с матерью, они побывали с автобусной экскурсией в городе Нарва и его пригороде Усть-Нарва. Границей с Эстонией служила река Нарова, на берегах которой высились напротив друг друга русская и тевтонская крепости. Уже тогда в эстонских магазинах цены на все основные продукты, начиная с хлеба и молока, поддерживались на несколько копеек ниже, чем с русской стороны. Потому десятитысячное население Ивангорода, относившегося к Ленинградской области, не ленилось ежедневно переходить пограничный деревянный мостик для закупок в Нарве. Интерес заключался не только в копеечном выигрыше, продукты у эстонцев, как правило, имели гораздо лучшее качество и вкус, не говоря о большем выборе.

Веткину давно хотелось побывать в Таллине, его представления о готической архитектуре ограничивались лютеранской церковью на Среднем проспекте Васильевского острова в Ленинграде, да сохранившимися старыми домами и крепостью Выборга. Знакомые будущие архитекторы советовали осмотреть именно Старый город Таллина, где остались собранными в одном месте образцы зодчества немецкого Средневековья. По их словам, тамошняя «застывшая музыка в камне» совсем не та картина, что в разрушенном войной Вильнюсе или Риге, где уцелевшие здания тех времён терялись среди моря поздней застройки.

«Мы живём, точно в сне неразгаданном…»⁵

– Станислав Дмитриевич, вас к телефону! Жен-чина! – елейно улыбаясь, оповестила старшая сестра реанимации Нинуша, как её за глаза называл весь персонал без исключения.

Дородная крашеная блондинка неопределённого возраста выглядела прочно сидящей на своём месте. Дамочка из тех, кого чужие дела всегда интересуют гораздо больше собственных. А уж, как работа ей важна, превыше всего на свете – это она никогда не упускала случая показать или высказать нередко ни к селу, ни к городу. При том она всегда оставалась неторопливой, даже вальяжной, с головой погружённой в важные текущие дела, чтобы ни у кого не возникало сомнений, будто они только благодаря ей и решались. Действительно, даже сестра-хозяйка не могла списать рваной простыни без её ведома.