Вне рутины

— Да, адвокатскія. Онъ хотлъ даже сегодня излить передъ тобой свою душу и просить твоей руки, но я убдила его сегодня не ставить этого вопроса ребромъ, а дать теб попривыкнуть къ нему, поприглядться немножко къ нему, — продолжала мать.

— И чмъ больше я къ нему приглядываюсь, тмъ больше влюбляюсь, — перебила Соняша мать.

— Будь, другъ мой, безъ ироніи. Я говорю съ тобой серьезно. Ну, вотъ я удержала его отъ объясненій съ тобой, общалась тебя подготовить и просила дать мн дней десять сроку. И онъ согласился. «Скажите, говоритъ, ей, что ее лелять буду, какъ цвтокъ тепличный, на рукахъ ее носить, смотрть на нее, какъ на святыню…».

Манефа Мартыновна сама сочинила эту фразу.

— Вишь какъ подъзжаетъ! А потомъ и возьметъ въ ежовыя рукавицы, — проговорила дочь.

— Полно, Соняша, не такая ты двушка, чтобы даться ему въ руки! Да къ тому-же пожилые люди очень хорошо понимаютъ, что, женясь на двушк моложе себя, они только лаской и угодливостью могутъ заслужить ихъ расположеніе.

— Какъ вы сладко поете!

— Соняша! Опомнись и подумай, что у тебя впереди! На что ты можешь разсчитывать, если не выйдешь замужъ за Іерихонскаго? Старое двство. А умру я — ты безпомощна. Ты неумлый, ни къ чему практическому неспособный человкъ.

— Врете вы. Мн стоитъ только захотть, и я всегда найду себ уроки и другую заработку.

— И умрешь въ углу. Въ комнат съ мебелью. А выйдешь замужъ за Іерихонскаго, передъ тобой жизнь въ довольств, пенсія… Подарки… Домъ у него полный. Онъ намекнулъ и на выигрышные билеты, и на брилліанты.

— И на шубу… — вставила Соняша.

— Да, и на шубу. Вдь это, обыкновенно, въ приданое дается, а тутъ и никакого приданаго. Подумай, Соняша, — просила мать.

— Скажите ему, чтобы онъ лошадей для меня завелъ, тогда подумаю.

— Ты шутишь, Соняша, а я говорю серьезно.

— Нисколько не шучу. Ужъ продаваться, такъ продаваться, чтобы было не дешево.

— Ахъ, Соняша! Да какая-же тутъ продажа?

— А что-же? Выходъ замужъ по. любви?

— По благоразумію, Соняша, по благоразумію. И вотъ я прошу тебя быть благоразумной и подумать. Подумай, другъ мой, къ завтрему. А завтра утромъ и скажешь мн. Утро вечера мудрене. Подумаешь?

Соняша помолчала и сквозь звоту отвчала:

— Хорошо. Подумаю. Отъ думы ничего не сдлается.

Мать поцловала Соняшу, перекрестила ее и начала раздваться.

XV

На утро Манефа Мартыновна вышла въ кухню, чтобы заказать Ненил обдъ и увидала тамъ кухарку Іерихонскаго Дарью. Та встала съ табуретки, на которой сидла, и съ сіяющимъ лицомъ поклонилась Мавеф Мартыновн.

— Къ кухарочк вашей пришла, чтобы вмст съ ней за провизіей въ лавки идти, — сообщила она. — Очень ужъ мы, матушка-барыня, съ ней подружились. Господа наши подружились и мы тоже.

— Ну, что-жъ, дло хорошее, — отвчала Заборова, чтобы что-нибудь сказать.

Ободренная отвтомъ, Дарья опять поклонилась.

— Когда, матушка-барыня, на свадьбу-то дадите разршеніе нашему генералу? — спросила она. — Очень ужъ онъ истомился у насъ и все настоящаго положенія ждетъ. Онъ вчера ужъ и фракъ новый заказалъ.

— А это ужъ наше дло и теб въ него мшаться не слдъ.

И Манефа Мартыновна, дабы не плодить съ Дарьей разговора, вызвала Ненилу для заказа обда въ столовую.

Часовъ въ одиннадцать поднялась съ постели Соняша и вышла въ столовую пить кофе, чмокнувъ при этомъ въ щеку мать.

Мать встртила ее заискивающе ласковымъ образомъ.

— Ну, что, какъ почивала? Видъ у тебя свжій. Не снилось-ли теб, что ты мадамъ Іерихонская и катаешься на своихъ лошадяхъ? — спросила она.

— Какое! Видла я во сн, что какая-то черная собака за мной гонялась, — отвчала Соняша.

— Собака — это другъ и письмо. Непремнно получишь какое-нибудь письмо отъ дружественнаго теб человка. Вотъ не пришлетъ-ли Іерихонскій какое-нибудь письмо… Ну, хоть съ предложеніемъ сдлать теб все приданое.

— У васъ только одинъ Іерихонскій и на ум.

Соняша сдлала гримаску и принялась за кофе. Мать подсла къ ней.

— Ну, что, подумала о чемъ хотла-то? — спросила она. — Какъ насчетъ Іерихонскаго?

— Ахъ, Боже мой! Да дайте мн хоть отдышаться-то немного!

— Ну, отдышись, отдышись. Зачмъ-же сердиться-то?

— Да вдь ужъ вы прямо съ ножомъ къ горлу пристаете. Вдь вы сами-же мн разсказывали, что вы ему общали дать отвтъ черезъ пять-шесть дней.

Соняша макала въ кофе сухарь и ла его. Помолчавъ, она сказала:

— Я думаю, что я буду согласна на его предложеніе.

— Голубушка! Милая! — вскричала Манефа Мартыновна и бросилась цловать дочь.

— Постойте, постойте! — останавливала ее Соняша. — Прежде выслушайте до конца. Я думаю, что я соглашусь выйти за него замужъ…

— Да какъ тебя Богъ надоумилъ! Да какимъ угодникамъ мн молиться, которые теб вложили эту мысль! — восклицала мать.

— Постойте-же, — вамъ говорятъ! Я, пожалуй, соглашусь, но пусть и онъ согласится на мои требованія.

— Какія такія требованія! Онъ, какъ овца, онъ на все согласится.

— А я вс свои требованія напишу на бумаг, по пунктамъ и, прежде чмъ дать согласіе, заставлю его ихъ подписать, скрпить своей подписью. Домашнее условіе… какъ контрактъ… Что вы сметесь? Вдь онъ заявилъ намъ, что онъ сватается вн рутины, ну, и я вн рутины.

Мать нсколько опшила.