Вне рутины

— Не могу этого сдлать, ибо, какъ видите, имю бритую физіономію… хе-хе-хе… Можетъ-быть, на ухо прикажете намотать или на что другое? хе-хе-хе… Такъ вотъ-съ… Выпили по рюмк — я и говорю товарищамъ, которыхъ избралъ шаферами… Оба холостяки, оба дйствительные статскіе… Профессоръ звзду иметъ. «Такъ и такъ, говорю, женюсь и прошу быть шаферами». Вытаращили глаза и не врятъ. «Шутишь, говорятъ. Не можетъ этого быть». Пришлось клясться, что не вру. Ну, общали. Такъ вотъ-съ… два дйствительныхъ статскихъ, — подмигнулъ онъ Соняш. Та сдлала гримаску.

— Охота вамъ такую ветошь приглашать, — сказала она. — Вдь двоимъ-то, я думаю, лтъ сто двадцать будетъ.

— Съ походцемъ… — отвчалъ Іерихонскій. — Но зато товарищи и веселый народъ. Конечно, вы себ пригласите шафера помоложе, но мн-то какъ-то неловко обращаться за такимъ дломъ къ молодымъ вертопрахамъ. Есть у насъ на служб и молодежь, но мн-то, какъ начальствующему лицу, неловко-бы было приглашать ихъ.

Манефа Мартыновна тотчасъ-же стала показывать Іерихонскому сдланныя на его деньги закупки. Стали развертывать матерію.

— Вотъ это на подвнечное платье, а это на утренній капотъ, — разсказывала она.

— Прекрасно-съ, прекрасно-съ… — хвалилъ онъ. — Надюсь, что вамъ на все хватитъ, а нтъ, такъ малую толику и прибавить надо.

Во время разсматриванія покупокъ Соняша нсколько разъ хотла поблагодарить Іерихонскаго за подаренныя ей деньги, но языкъ какъ-то не слушался и она такъ и не поблагодарила.

— А я зачмъ къ вамъ пришелъ-то… — спохватился Іерихонскій. — Я пришелъ, чтобы пригласить васъ ко мн на чашку чаю. Софія Николаевна еще не удостоила меня своимъ посщеніемъ. Припадаю и прошу.

Онъ поклонился Соняш, прижавъ руку къ сердцу.

Фигура его была комична. Соняша улыбнулась и сказала:

— Кажется, невста-то, по правиламъ, даже и не должна навщать своего жениха до свадьбы.

— Позвольте-съ… Но мы-же ужъ согласились дйствовать вн рутины. Кром того, вы двица либеральная, курсистка.

— А почему вы думаете, что я либеральная? Вдь вы меня совсмъ не знаете.

— Знаемъ-съ… Вс он таковы, вс на одинъ покрой… Идеи… Мечтанія… Передовые взгляды….

— Ахъ, если-бы у меня были передовые взгляды, Антіохъ Захарычъ, я не пошла-бы за васъ замужъ! Стало-быть, я представляю собой исключеніе.

Соняша тяжело вздохнула.

— Отчего? Почему? — сталъ спрашивать Іерихонскій.

— Извольте. Я съ удовольствіемъ иду къ вамъ, — вмсто отвта сказала Соняша. — Маменька, идемте.

— Сейчасъ, сейчасъ, — засуетилась та. — Только, я думаю, намъ надо переодться.

— Зачмъ? Съ какой стати? — заговорилъ, растопыря руки, Іерихонскій, какъ-бы ловя ими Манефу Мартыновну. — Пойдемте такъ, въ чемъ вы есть. Что за церемоніи!.. Вы видите, я самъ въ неоффиціальмой одежд, въ домашнемъ пиджак.

Іерихонскій былъ дйствительно въ темно-срой пиджачной парочк.

Манефа Мартыновна согласилась, и Іерихонскій повелъ къ себ ее и Соняшу.

XXVII

Какъ только Іерихонскій привелъ къ себ въ квартиру Заборовыхъ, сейчасъ-же появился Семенъ съ бутылкой шампанскаго и стаканами на поднос. Отъ Семена хотя и несло сапожнымъ товаромъ, но онъ былъ въ черномъ сюртук, блыхъ нитяныхъ перчаткахъ и бломъ галстук съ громаднымъ бантомъ. Іерихонскій тотчасъ-же началъ угощать Заборовыхъ шампанскимъ и сказалъ Соняш:

— Встрчаю васъ при вхожденіи въ мой домъ искрометнымъ виномъ, Софія Николаевна. Пожалуйте… Гряди, гряди…

— Пожалуйста только безъ византійщины… — перебила его Соняша. — Не люблю я этой риторики…

Она взяла стаканчикъ и пригубила вина.

— Все, все… До дна… Не оставляйте зла. Вотъ такъ… — проговорилъ Іерихонскій и выпилъ свой стаканъ, прибавивъ:- Вотъ какъ пью за ваше здоровье.

— Однако, какъ вы расположены сегодня вино-то клюкать! — покачала головой Соняша.

— Случай исключительный. Праздную сегодня мою побду, торжествую.

— Не надо мной-ли? Такъ предупреждаю: не вы меня побдили, а обстоятельства.

И Соняша подмигнула Іерихонскому.

— Соняша! Какъ теб не стыдно! — оборвала ее мать и тутъ-же обратилась къ Іерихонскому:- Не слушайте ея, Антіохъ Захарычъ, не придавайте значенія ея словамъ. Это она зря болтаетъ, изъ желанія противорчить. Такая ужъ у нея привычка съ дтства.

Началось показываніе Соняш обстановки квартиры. Она морщила носикъ и произнесла:

— Ну, знаете, мн хотлось-бы поуютне пожить, если ужъ я ршилась за васъ выйти замужъ. Все это обветшало, все это грязно, старомодно и, главное, никакого стиля. Ну, гостиную еще допускаю, ее можно перекрыть новой матеріей, повсить подъ цвтъ драпировки къ окнамъ и портьеры, а ужъ столовую надо перемнить.

— Столовую? — удивился Іерихонскій. — Да посмотрите, какой тамъ буфетъ!

— Буфетъ дубовый, стулья орховаго дерева, раздвижной столъ краснаго дерева, какъ паукъ на двадцати ножкахъ. Одно къ другому не подходитъ, — критиковала Соняша.

— Столъ этотъ былъ когда-то купленъ изъ дома графа Носуфьева.

— Ну, что-жъ изъ этого? Оттого его и продали, что онъ никуда не годился. Буфетъ вы оставьте, а столъ и стулья надо прикупить къ буфету дубовые.

Іерихонскій былъ огорошенъ. Онъ считалъ свою столовую за самую лучшую комнату по меблировк.

Соняша продолжала: