Вне рутины

— О кабинет вашемъ я говорить не буду. Это всецло ваша комната и вы можете въ какомъ хотите логовищ заниматься, но гостиная и столовая общія. Къ осени надо все исправить.

— Постараемся. Хотя, право, я не знаю, что вамъ не нравится въ столовой, — развелъ руками Іерихонскій.

— Не возражайте. Я иду замужъ, чтобы жить порядочно.

Но когда Соняша вошла въ спальню и увидла за альковомъ широчайшую двухспальную кровать Іерихонскаго, она расхохоталась.

— Что это такое? Тронъ какой персидскій, что-ли?

— Не безпокойтесь, не безпокойтесь, дорогая Софія Николаевна, — подхватилъ Іерихонскій. — Спальня будетъ новая. Это дло ршенное. Не можно приготовить даже и не къ осени, а къ свадебному дню.

— Все къ осени. На дачу мы выдемъ рано. Этотъ двухспальный тронъ вы къ свадьб велите вынести на чердакъ, а я здсь поставлю свою кровать.

— А какая тутъ перина-то прекрасная! — съ сожалніемъ проговорилъ Іерихонскій. — Боги Олимпа — и т на такой перин не спали.

— На чердакъ! На чердакъ!

— Будетъ исполнено, Софія Николаевна, не безпокойтесь.

Когда была осмотрна вся обстановка, они сли пить чай.

— А гд вы храните ваши деньги? — вдругъ спросила Соняша Іерихонскаго.

— Деньги? Деньги, какъ и у всхъ, хранятся въ банк, Софія Николаевна. Кто-же теперь держитъ деньги дома! Это неудобно и на случай пожара, и на случай воровства. Дома имются только росписки банка.

— Тамъ сказано, сколько положено?

— Конечно-же сказано.

Соняша улыбнулась.

— А можете вы мн показать эти росписки? — спросила она.

Іерихонскій замялся.

— Зачмъ вамъ, дорогая моя? — сказалъ онъ. — Вы такой благоухающій цвтокъ, что всякіе денежные разговоры и денежныя соображенія…

— Это отъ вашей-то невсты вы хотите денежныя дла въ тайн держать? Хорошъ женихъ! А еще говорите, что влюблены! Ахъ, вы!..

— Соняша! Да какъ теб не стыдно! — оборвала Соняшу мать.

— Чего-же тутъ стыдиться! Когда-нибудь должна я быть посвящена въ его денежныя дла. Я хочу знать. Ну, скажите-же, Іерихонъ Антіохичъ, сколько у васъ денегъ? — приставала Соняша.

Она такъ была увлечена узнать про его состояніе, что даже перепутала имя Іерихонскаго. Онъ не замтилъ этого, тяжело вздохнулъ и тихо произнесъ:

— Извольте. Скажу. Тридцать дв тысячи.

— Тридцать дв? Я думала, больше… Сколько-же это процентовъ приноситъ въ годъ? — допытывалась она.

— Тысячи полторы.

— Вдь это очень немного. Но не безпокойтесь, не безпокойтесь. Я не возьму своего слова назадъ, что выхожу за васъ замужъ.

Іерихонскій покачалъ головой и сказалъ:

— Но какая вы Фома Неврный!

— Ахъ, Боже мой! Да должна-же я когда-нибудь узнать, что вы такое! Должна-же ознакомиться со всей подноготной вашего житья-бытья — и вотъ теперь прекрасный случай.

Іерихонскій молчалъ.

Соняша пила ложечкой изъ чашки чай и опять начала:

— Ну, а теперь покажите мн вс драгоцнности вашей покойной жены. Я говорю о брилліантахъ, которые вы показывали мамаш. Покажите ихъ мн.

— Съ удовольствіемъ.

Іерихонскій сходилъ за шкатулкой и сталъ вынимать изъ нея и показывать Соняш жемчугъ, брилліантовое колье, часы съ цпочкой, кольца.

— Хорошія вещицы, — любовалась Соняша. — Но ихъ мало передлать на новый фасонъ. Вдь вы все это отдадите мн въ день свадьбы?

— Всенепремнно, дорогая моя. Это будетъ для васъ свадебный подарокъ.

Іерихонскій улыбнулся во всю ширину своего лица.

— Ну, спасибо вамъ. И три выигрышные билета передадите? Помните? Вы говорили… — продолжала Соняша.

— Да, да, да… Я отъ своихъ словъ не отрекаюсь. Брилліанты я вамъ передалъ-бы и теперь, но чмъ я васъ тогда въ день свадьбы обрадую? — проговорилъ Іерихонскій. — Кое-что въ задатокъ я вамъ уже далъ, а теперь вотъ еще… Держите вашъ пальчикъ.

Онъ взялъ колечко съ нсколькими брилліантиками и надлъ его на палецъ Соняш.

XXVIII