Вне спектра, или Остаться собой

А вокруг стояли люди. Сейчас она воспринимала глеров именно людьми. Разных возрастов, внешности, в разной одежде. Красивых и уродливых… людей. И эти люди смотрели на нее. Цепко, заинтересованно, с любовью или почтением. Целая гамма чувств. А Иви просто было хорошо.

Она сделала шаг вперед – стоять оказалось тяжело. Толпа расступилась, пропуская ее вперед, и сомкнулась за спиной. Никто не произнес ни слова, но ведьмочка чувствовала одобрение в их взглядах. И глаза, затянутые туманной дымкой, больше не казались ей омутами, пугающими и неотвратимо прекрасными. Как и сами глеры – они вдруг стали объяснимо живыми и близкими.

Ведьмочка сделала еще несколько шагов и уперлась в стену. Холодная поверхность, гладкая и чистая. Прозрачная – Иви смогла рассмотреть себя. Ее несли на руках, а на землю все так же капала алая кровь. Рей что-то быстро говорила, Элиан старался сосредоточиться, а позади них медленно брел Дункан, держа на руках ту, другую Иви. Он был печален.

Ведьмочка коснулась преграды, и рука прошла сквозь нее. Вместе с этим простым действием проснулась боль. Но не это было главным. Та Иви, что лежала на руках у инквизитора, вздрогнула и застонала, словно больно было ей. Хотя… именно ей и было больно.

Кто-то коснулся ее плеча, и темная обернулась. Позади стояла молодая рыжеволосая женщина с мягкой, такой притягательной и обаятельной улыбкой, что девушка не удержалась и улыбнулась в ответ.

– И-ви, – как-то по-особому произнесла женщина и снова улыбнулась.

– Иви, – подтвердила девушка, теряясь в догадках. Женщина знала ее имя, более того, на его звуки в ее устах отзывалось нечто в груди.

– Доч-ка, – вновь по слогам произнесла рыжеволосая. Создавалось впечатление, что ей тяжело говорить, словно сами слова чужды этим созданиям грани. Хотя так оно и было.

– Мама? – с какой-то затаенной надеждой, полной разочарования и обиды, спросила Иви. Ей хотелось, чтобы ее самые смелые мечты исполнились, и вместе с тем она боялась их исполнения.

– Ма-ма, – подтвердила женщина, раскрывая объятия. Она не приближалась, ожидая решения девушки. Словно понимала, как важно и тяжело ей самой принять или отвергнуть. Ведь это слабость – любовь, семья. А для привыкшей к одиночеству Иви еще и обуза.

В груди щемило, на глаза наворачивались слезы, но девушка стояла и не могла сдвинуться с места. Эта неправильность, нетипичность и придала ей сил. Иви резко качнула головой, отгоняя, как она считала, глупую нерешительность, взглянула на женщину, с мукой ожидавшую ее поступка, и сделала первый, но далеко не последний шаг.

Мягкие теплые руки обняли ее, и Иви впервые совершила то, о чем так давно мечтала, но никогда себе не позволяла. Девушка уткнулась в материнское плечо и заплакала. Душу рвало на части, было больно и приятно. Словно умирала часть ее сущности, но появлялась иная, недоступная прежде свобода. Когда девушка вновь открыла глаза, они уже не были глазами человека. В мире появился новый, очень юный и сильный глер, представитель правящего рода.

Рыжеволосая девушка лежала на кровати в номере инквизитора. Рядом на стуле скрючился темный, ни на шаг не отходивший от нее, словно знавший какую-то страшную тайну. На предположение, что девушка заодно с Алариком, колдун зло рыкнул и здраво высказался, что в таком случае никто из них не выжил бы. Ибо эта малышка гораздо сильнее, чем кажется.

Все промолчали. И хотя Элиан не видел в этой девушке никаких способностей, он предпочел оставить свои мысли при себе. Сомневаться в давнем друге у него не было ни малейшего повода, а потому Эскель отдал приказание узнать все об этой особе, столь важной для колдуна, что тот пренебрег собственным здоровьем, только бы не отходить от нее.

Прибыл дракон, которого отослали, как только получили послание Аларика. Колдун не хотел присутствия посторонних, и они были вынуждены пойти на уступки, ведь на кону стояла жизнь Иви. Что касается самой девочки, малышка почему-то прониклась небывалым расположением к рыжеволосой девушке и рвалась к ней. Рей не пускала: это зрелище не для ребенка.

Герион, вернувшийся незамедлительно, стремительно пересек гостиную и скрылся в спальне, кивнув в знак приветствия хозяевам. Когда Элиан вошел туда, дракон сидел на краешке кровати и гладил медно-золотые лохмы.

– Как она? – тихо спросил он у темного.

– Сложно сказать. Она на грани, а глеры не бывают милосердны.

Дракон как-то грустно усмехнулся и еле слышно произнес:

– Бывают…

– Илистан знает? – коротко осведомился Дункан.

– Я не сообщал, – отрицательно качнул головой Герион и добавил: – Иначе, сам понимаешь, никто не может предположить, что он способен совершить. Пойти на сделку с глерами и отдать полжизни – или они затребуют всю? Никто не знает их очередную цену.

– Не говори ему, – решительно приказал колдун. – Она вернется.

Голос темного прозвучал слишком тихо, чтобы его могли расслышать люди, но дракон услышал.

– Ты уверен?