Внебрачная дочь

        Г е р ц о г

      Проклятый свет! Постылый голос жизни!

      Он мне твердит, что существует мир,

      А в нем и я... Все выжжено, мертво,

      Обращено в пустыню, в груду пепла,

      В толченый щебень безвозвратных дней.

        С е к р е т а р ь

      О, если б все, кто в этот горький час

      С тобою делят скорбь твою, могли бы

      Взять на себя толику мук безмерных,

      Тебе бы легче стало на душе.

        Г е р ц о г

      Любовь и боль утраты неделимы,

      Как неделима вечность. Я постиг,

      Познал сполна, как неизбывно горе

      Тех, кто утратил все, чем дорожил.

      К чему, скажи, вся эта позолота

      И роскошь красок шелковых шпалер?

      Они не устают напоминать

      Мне о былом - еще вчерашнем! -

      счастье Своим парадным блеском. Затяните

      Все залы и покои черным крепом!

      Чтоб и вокруг меня зияла тьма

      Бездонной ночи, как в душе моей.

        С е к р е т а р ь

      О, если бы то многое, чем ты

      Еще богат, тебе казалось чем-то!

        Г е р ц о г

      Мой дом - холодный морок без души,

      Она была его живой душою!

      Я, просыпаясь, видел пред собой

      Манящий образ дочери любимой.

      Здесь от нее я письма получал,

      В которых ум игриво вторит чувствам,

        С е к р е т а р ь

      Она сыздетства обладала даром

      И в звонких рифмах мысли выражать.

        Г е р ц о г

      Мечта с ней вскоре свидеться смягчала

      Чреду моих мучительных забот.

        С е к р е т а р ь

      Случалось, что, прервав докучный труд,

      Ты мчался к пей на борзом скакуне,

      Как юноша на тайное свиданье.

        Г е р ц о г

      Не сравнивай мгновенный пыл юнца,

      Перегорающий в обьятьях страсти,

      С отцовским чувством, с нежным восхищеньем

      Следящего за тем, как детский лик

      Приобретает прелесть четких линий,

      Как зреют чувства и взрослеет ум.

      Страсть юноши живет насущным счастьем,

      Грядущее принадлежит отцу:

      Его владенья - радужные дали

      И пышный всход посеянных семян.

        С е к р е т а р ь

      О, горе! Эту радужную даль

      И всходы юных сил ты потерял.

        Г е р ц о г

      Как? Потерял?.. Заговорив о ней,

      Забылся я... вдруг счел ее живою...

      Но нет! Я потерял ее. Ты прав,

      Несчастный! Все вокруг твердят одно;

      "Ее ты потерял!" Так хлыньте, слезы!

      Размойте стены моего дворца,

      Который столько выстоял невзгод!

      Мне ненавистен уцелевший мир,

      Все, что кичится прочностью своей!

      Мне любо то, что рушит и крушит,

      Вы, реки, затопите берега!

      Разверзни пасти, грозный океан,

      И поглоти корабль, людей и груз!

      Нагряньте, орды яростных врагов,

      И громоздите смерть - над трупом труп!

      Пусть молнии с безоблачных небес

      Ударят в главы башен и церквей,

      Порушат и сожгут их, и пожар

      Пусть гонят в тесных улиц лабиринт -

      Да так, чтоб я, под плач толпы надрывный,

      Мог примириться с участью своей,

        С е к р е т а р ь

      Нежданное несчастие тебя

      В бездонное отчаянье повергло.

        Г е р ц о г

      Нежданное? Нет! я был упрежден:

      В моих руках посланец горних сил,

      Поправши смерть, вернул ее к живущим

      И показал мне - походя, но зримо -

      Ужасное, что совершилось днесь.

      Тогда-то я и должен был излить

      Свой гнев на дочь за веру в неподвластность

      Ее ни смерти, ни увечьям; твердо

      Ей запретить взлетать крылатой птицей

      Над буйною рекой, сквозь сеть листвы

      На гребни гор и выступы утеса,

        С е к р е т а р ь

      Ты знал, отвага сходит многим с рук,

      С чего бы ты несчастье мог предвидеть?

        Г е р ц о г

      Несчастье я предчувствовал в тот час,

      Когда в последний раз - увы! в последний -

      Я роковое слово произнес,

      Которым омрачен мой страдный путь...

      О, если б я хотя бы только раз

      С ней свиделся, быть может, я отвел бы

      Несчастье это, убедил ее,

      Хоть помня об отце, себя беречь,

      Уговорил бы бешеной езде

      Не предаваться больше так бездумно.

      Но встретиться мне с нею не пришлось,

      И я утратил милое дитя!

      Нет, нет ее... Та призрачная смерть

      Лишь приумножила ее отвагу!

      И не было кому ее унять!

      С наставницей она уж не считалась...

      Каким рукам я клад доверил мой?

      Услужливым рукам неумной бабы!

      Да, дочь не знала над собою власти,

      Способной направлять ее шаги

      Разумно к предназначенной ей цели.

      Ей предоставили свободу: всё,

      Что в ум взбредет, дерзать и совершать...

      Я это видел, но не сознавал,

      Что верить этой женщине нельзя.,

        С е к р е т а р ь

      Не осуждай, злосчастную, ее!

      Объята горем, скорбная, она

      Бог весть где бродит. Ибо кто дерзнет

      Взглянуть в глаза тебе и в них прочесть

      Хотя бы тень немого осужденья.

        Г е р ц о г

      Дай мне винить других несправедливо,

      Иначе сам себя я размозжу!

      Вина - на мне! Уж мне ль того не знать?

      Кто, как не я, безумною затеей

      Навлек погибель на ее главу?

      Во всем ее хотел я видеть первой,

      И рок мою гордыню покарал.

      В седле кто мог идти в сравненье с ней?

      Кто правил тверже резвыми конями?

      Когда она ныряла в бурных хлябях,

      Казалось, Галатея ожила.

      Я думал, в смелых играх закалясь,

      Она снесет опасности любые...

      Но грянул гром! Ее постигла смерть.

        С е к р е т а р ь

      К безвременной кончине привело

      Ее высокое сознанье долга.

        Г е р ц о г

      Какой там долг?

        С е к р е т а р ь

          Я огорчу тебя

      Ее поступком детски благородным:

      Друг и наставник ранних лет ее

      Живет вблизи от города, в посаде,

      Больной, в унынье впавший нелюдим.

      Она одна была его отрадой

      И встречи с ним себе вменила в долг.

      Ее отлучкам частым мы сочли