Внедрение

Звали старшего сержанта Жорой. Для ведомости, как он сказал, Георгий Варфоломеевич Крестовоздвиженский. Фамилию он произнес один раз и попросил обходиться без нее. Не любит, мол. Хотя отказываться не собирается. Ну и ладно. Лишь бы сработал хорошо.

На «эмку» он посмотрел уважительно, хоть и не без удивления. Понятное дело, странным кажется, что к месту, которое можно увидеть глазами, собираются ехать на машине. Но терять время на пешие походы не хотелось. Десять минут, и мы на месте. А водитель дальше поедет, по своим делам. Мы же не в кабак по бабам погулять, а по службе. Так что нормально все.

Работу Ильяза он, хмыкнув, забраковал. Но в отличие от большинства, сразу же предложил, что надо сделать.

– Тут чуток и переделывать придется. За день, много два, управлюсь. Сами не найдете потом. Ручаюсь.

– Добро. Жора, вот тебе Ильяз – мастер на все руки, а также насчет достать, принести и прибраться. Помощников он приведет. А я побегу дальше, некогда мне.

* * *

Времени, конечно, не было. Но я решил немного пройтись. Хоть немного развеяться. Лишние десять минут ничего не решат. А мне легче будет.

Я добрел до Короленко, прошел мимо гостиницы «Прага». Даже остановился на секунду. Тянет меня прямо сюда, так и хочется удавить эту гниду. Вот сейчас пойти и пристрелить на хрен. Что меня, останавливать будут? Или обыскивать? Да я сюда чуть не через день езжу, каждая собака уже знает.

Так, стоп, Петя. Что-то на меня накатило, надо успокоиться. Надо потерпеть немного, возможность обязательно будет. Пройдя дальше, до угла Тараса Шевченко, я повернул и не спеша, практически прогулочным шагом двинулся мимо собора по площади. Даст бог, места нашей будущей боевой славы. На первый взгляд, следов подготовки не видно.

Все, погуляли, и будет. Пора на службу. Я решительно перешел дорогу и быстро зашагал по Коминтерна. Вроде и центр города, а никого почти нет. Вывезли киевлян, осталось меньше четверти от довоенного населения. Жалко город, а людей еще больше. Они вернутся и построят новые дома. Было бы кому возвращаться.

На тротуар я почти и не смотрел. Крупных помех нет, и ладно. Что на него глазеть? Шел и думал о своем. Вдруг в магазине на углу Коминтерна и Жилянской с треском открылась дверь, и на тротуар вылетел какой-то босяк: высокий, нескладный, с грязными рыжими лохмами на голове. Со смехом он упал, из его руки выпала бутылка и с громким звоном разбилась. В воздухе запахло вином. Странно, ведь запрещена продажа спиртного. Прифронтовой город, какая пьянка может быть?

Пьяный встал и, не заметив меня, пошатываясь, пошел назад.

– Из-за вас вино разбил, – заплетающимся голосом крикнул он в глубину магазина. – Теперь свое мне отдадите.

Что-то на покупателя он не совсем похож. И магазин называется «Платья и ткани». Мародеры? Был приказ по этому поводу, помню. На всякий случай я достал из кобуры свой ТТ и взвел курок. Подошел к магазину поближе. А оттуда не таясь вывалилась веселая компания. Нагруженные как верблюды. Гогочут, довольные, никого не таятся. А что им переживать? Это от населения меньше четверти осталось, а от милиции – совсем с гулькин хрен. Всех, кого можно, на фронт загребли. Службу несли чуть ли не одноногие. Так что такому быдлу самое приволье. Хотя как раз сейчас – это вряд ли.

– Всем стоять, любое движение – буду стрелять, – громко и четко сказал я. Гавриков шестеро. Двое вроде пьяные, эти не опасны. Осталось еще четверо. Хорошо, что руки у них заняты.

– Дядечка военный, да оставь ты нас! – На меня двинулся тот самый пьяный, которого я увидел первым. – Все равно же немцу достанется.

Я выстрелил дважды. Сначала промазал, зато вторым попал куда-то в бедро. Мародер заорал, выпустил тюки и упал, держась за рану, из которой сразу же обильно потекла кровь.

Остальные урок усвоили, замерли на месте. Один из налетчиков, стоявший поближе, молча смотрел мне в глаза. Ну а я, соответственно, ему. Мы играли в гляделки, наверное, с минуту, когда гаденыш отвел-таки взгляд. Вот и хорошо. Теперь полегче будет. Сейчас начну вас потихоньку паковать. Но я, как оказалось, рано расслабился.

Вот откуда ты, курица, вылезла? Нет, конечно же, не курица. Простая советская женщина, вне всяких сомнений, достойная жена и мать. Мать-перемать. Вот на хрена ты, дура набитая, вылезла с ребенком из-за угла, с Жилянской? Ты же слышала, овца, здесь только что стреляли! Нет, овца бы не пошла, вот животина спряталась бы подальше. А ты – просто дура!

И она, эта, как я уже говорил, достойная мать, влезла со своей девочкой в самую гущу мародеров. Такая, с перманентом на голове, в ситцевом платье, белом в горохи, сверху жакетик подстреленный: мало того что коротковат, так еще и в груди еле сходится, видать, по случаю купленный. И теперь стояла и смотрела по сторонам. Наверное, ждала, когда подойдет экскурсовод и начнет увлекательный рассказ об этом интереснейшем месте.