Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. Выпуск 1

Ввиду того что Киевская Русь была открытым государством, фактически не знавшим, не ведавшим жестких государственных границ, которые со всеми своими атрибутами (заставами, столбами, сторожами, рогатинами, засеками и т. д.) появляются лишь в Московском государстве, то древнерусские князья, как великие, так и удельные, беспрестанно выезжали за рубеж, воспитывали детей в разных странах у своих родичей, уезжали на Запад в изгнание или, наоборот, сами принимали на воспитание иностранных принцев и принцесс до юношеского возраста. В результате всего этого знание двух-трех, а порой и четырех-пяти языков было довольно естественным явлением в среде Рюриковичей, особенно из ветви Монома-ховичей, поскольку они обязаны были готовиться к занятию Киевского престола и получали более тщательное образование, чем остальные.

Но одним знанием языков дело не ограничивалось.

Рюриковичи были также практически подготовлены с детства как к ведению военных действий (отроки в 10— 11 лет уже участвовали в военных действиях наравне со взрослыми), так и к личному ведению дипломатических переговоров, поскольку младшие князья часто, еще будучи детьми, присутствовали с разрешения старших на военных советах и при дипломатических переговорах.

Как руководители внешней политики государства князья не только могли решать тот или иной вопрос в принципе, но и технически и психологически всегда были готовы лично осуществить свое решение.

Владимирские и московские князья представляли во всех этих отношениях полную противоположность киевским. Во-первых, они воспитывались и действовали в совершенно иных условиях. Их государства со всех сторон были окружены русской территорией, русскими государствами с XIII в. и вплоть до крица XV в. и даже по начало XVI в. Иных «иноземных» соседей, кроме русских, исключая, конечно, далекую Орду, эти северорусские князья не ведали. Образно говоря, в течение 200—250 лет эти монархи, по сути дела, жили в лесу, ни с кем из иностранных государей не общались, никуда за пределы -своих уделов не выезжали (опять-таки кроме Орды, которая была для них единственной «заграницей»), и все их сношения шли через ханских переводчиков, хорошо знавших русский язык. Самим им татарский язык не надобился.

В Москве же, принимая татарского посла, баскака или иное административное лицо из Орды, сносились с ним при помощи многочисленных татар-мурз, либо постоянно живших в Москве, либо выехавших в Москву на службу к великому князю и со временем обрусевших. Именно такие обрусевшие мурзы достигали постепенно при Московском дворе высоких и даже наивысших должностных рангов, примером чему могут служить хотя бы два русских царя — Борис Годунов и Симеон Бекбулатович. Так что с татарским языком в высших сферах Московского государства в XIV—XVI вв. никаких проблем не было, а знания западноевропейских языков в этот период еще не требовалось из-за отсутствия сношений с Западной Европой вплоть до конца XV в.

К концу же XV в. ситуация радикально изменилась: Москва поглотила вокруг себя все русские княжества, все русские государства-республики и вышла вплотную к границам иностранных государств — Литвы, Польши, Немецкого (Тевтонского) и Ливонского орденов; Московское государство стало ближе к Молдавии, к владениям Крымского хана и Турецкого султана, оно вынуждено было вступить со всеми этими государствами в те или иные сношения.

Между тем знание иностранных языков было в это время совершенно неслыханной вещью в великокняжеских семьях. Более того, мало кто имел даже смутные понятия об иноземных языках даже в ближайшем великокняжеском окружении: ни бояре, ни родичи великого князя, ни тем более его дети — сыновья и дочери, воспитывавшиеся в строгой изоляции, в теремах, окруженные мамками, безграмотными бабками, юродивыми, богомолками и полуграмотными монахами. Вот почему и великие московские князья, руководители внешней политики, совершенно не знали никаких иностранных языков.

То, что государь не мог сам непосредственно говорить с представителем, послом или гонцом иностранного монарха, резко меняло весь характер осуществления внешней политики, внешнеполитических мероприятий. Прежде всего произошла бюрократизация внешнеполитических, дел; они стали осуществляться чрезвычайно медленно, требовали проверок и перепроверок. Кроме того, князь утратил непосредственный контроль над ними и тем самым лишился доверия к лицам, через которых он вынужден был вести переговоры.

С одной стороны, для осуществления руководства внешней политикой потребовались доверенные князя, знающие люди, с другой — возрастала подозрительность монарха, что «специалисты» воспользуются его некомпетентностью для нанесения внешнеполитического ущерба государству и особенно ему, князю, лично.

Ясно было, однако, одно: князь лично и абсолютно единолично уже не мог руководить внешней политикой страны, не совершая ошибок и промахов. Не мог он и освоить все те языки, знания которых потребовали новые внешнеполитические обстоятельства.