Внешняя политика Советской России и СССР в 1920-1939 годах и истоки Второй Мировой войны

За 10 дней боев поляки потеряли все свои промышленные и сырьевые районы, полное поражение стало вопросом времени. Страна была обречена[6609]. Уже 11 сентября советское посольство в Варшаве известило Бека, что связь с Москвой стало невозможно поддерживать. На следующий день оно покинуло обреченную столицу. Польское правительство тоже отправилось в дорогу – теперь из Люблина в направлении румынской границы[6610]. Ставка Рыдз-Смиглы 10 сентября направилась туда же из Бреста. В результате сражавшаяся еще польская армия фактически никем не управлялась в течение нескольких дней[6611].

14 сентября «Правда» выступила с передовицей «О внутренних причинах военного поражения Польши», которая начиналась следующими словами: «Хотя с момента начала военных действий между Германией и Польшей прошел какой-либо десяток дней, уже можно утверждать, что Польша потерпела военный разгром, приведший к потере почти всех ее политических и экономических центров. Трудно объяснить такое быстрое поражение Польши одним лишь превосходством военной техники и военной организации Германии и отсутствием эффективной помощи со стороны Англии и Франции. В ходе военных действий между Германией и Польшей нельзя привести фактов сколько-нибудь серьезного сопротивления польских войск наступлению германской армии, фактов какого-либо частичного успеха поляков на том или ином оперативном направлении. Мало того, все данные о положении в Польше говорят о все возрастающей дезорганизации всей польской государственной машины, о том, что польское государство оказалось настолько немощным и недееспособным, что при первых военных неудачах стало рассыпаться». Одной из причин этой катастрофы была названа националистическая политика польского правительства в стране, где 40 % населения не были поляками. «Национальная политика правящих кругов Польши характеризуется подавлением и угнетением национальных меньшинств и особенно украинцев и белорусов. Западная Украина и Западная Белоруссия – области с преобладанием украинского и белорусского населения, являются объектами самой грубой и эксплуатации со стороны польских помещиков. Положение украинцев и белорусов характеризуется режимом национального угнетения и бесправия»[6612].

Точка зрения Советского правительства была высказана довольно ясно: польское государство проиграло войну и виновато в этой катастрофе её националистическое правительство, которое не смогло достичь каких-либо серьезных военных успехов. Действительно, к 14 сентября даже коммюнике польского Генштаба сообщали только об отступлении своих войск, хотя поляки и утверждали, что они переходят в контратаки и противник несет большие потери[6613]. 14 сентября впервые появились сообщения о том, что польские военные самолеты 12 и 13 сентября нарушали воздушные границы СССР и даже были принуждены к посадке советскими истребителями[6614]. 15 сентября начался призыв в Вооруженные Силы[6615]. Для обучения новобранцев было необходимо время и обученные уже кадры. 3 сентября Ворошилов подал на имя Сталина и Молотова докладную записку с просьбой задержать на месяц увольнение старослужащих красноармейцев и младших командиров в частях Ленинградского, Калининского, Московского, Белорусского, Харьковского и Киевского Военных округов – всего 310 632 чел. Кроме того, на месяц предполагалось призвать в войсковые части пунктов ПВО 17 490 чел[6616].

7 сентября Сталин встретился с генеральным секретарем Исполкома Коминтерна Георгием Димитровым. На встрече присутствовали также Молотов и Жданов. Сталин сформулировал отношение коммунистического движения к начавшейся войне – война идет между двумя группами капиталистических стран за господство над миром, СССР не против того, чтобы «они подрались хорошенько и ослабили друг друга», при этом советская дипломатия может лавировать между этими группами в своих собственных интересах[6617]. Переговоры с Англией и Францией Сталин оценил следующим образом: «Мы предпочитали соглашение с так называемыми демократическими странами и поэтому вели переговоры. Но англичане и французы хотели нас иметь в батраках и при этом ничего не платить»[6618].

Что касается Польши, то тут также все было ясно – польское государство перестало быть национальным, оно стало фашистским и живет за счет угнетения национальных меньшинств. «Уничтожение этого государства в нынешних условиях, – заявил Сталин, – означало бы одним буржуазным фашистским государством меньше!»[6619] Вскоре позиция Москвы была озвучена публично и без всяких намеков. В 2:00 17 сентября в Кремль были приглашены Шуленбург и военный атташе ген.-л. Кестринг. Молотов и Ворошилов предупредили их – утром войска Красной армии перейдут польскую границу[6620]. В то же самое время заместитель наркома иностранных дел В.П. Потемкин вызвал для встречи Гжибовского. Польский посол был поднят с постели и прибыл в НКИД в три часа ночи. Здесь ему была зачитана нота Советского правительства[6621].