Внешняя политика Советской России и СССР в 1920-1939 годах и истоки Второй Мировой войны

Еще 26 августа Бек направил послу в СССР В. Гжибовскому инструкцию, в которой разъяснял «ограниченную ценность» советско-германского соглашения[6564]. Вскоре всем придется убедиться в ошибочности этих взглядов. Впрочем, настроения в Польше были шапкозакидательскими. 28 августа уходивших призывников толпа на краковском вокзале приветствовала криками «На Берлин! На Берлин!», а на совет чешского офицера (в Кракове начал формироваться чехословацкий легион), эвакуировать из города исторические ценности и реликвии последовало глубокое изумление. Никто не ожидал, что немцы дойдут до Кракова[6565]. В Германии такого энтузиазма не было. Слишком многие помнили о Первой Мировой войне. Основной удар по Польше должны были нанести две группы армий – «Север» во главе с генерал-полковником Федором фон Боком и «Юг» во главе с генерал-полковником Гердом фон Рундштедтом[6566]. Немцы полностью превосходили противника в качестве и количестве техники, в уровне руководства войсками[6567].

Польский план военных действий против Германии – «Захуд» – был разработан 4 марта 1939 года. Следует заметить, что план войны против СССР – «Всхуд» – был закончен ранее, 4 февраля того же года[6568]. «Захуд» исходил из необходимости прикрыть всю территорию государства. Достаточных сил для выполнения этой задачи у Варшавы не было. С другой стороны, основные польские промышленные (Силезия) и нефтедобывающие (Галиция) районы, культурные центры (Краков, Познань) находились недалеко от границы[6569]. «Трудно определить, – вспоминал фон Манштейн, – в чем состояли стратегические цели развертывания польских сил, если только в его основе не лежало желание «закрыть все» и ничего не отдавать добровольно. Обычно такой образ действий приводит к поражению более слабой стороны»[6570]. Черчилль оценил польскую дислокацию похожим образом: «Все польские вооруженные силы были разбросаны вдоль границ Польши. Резервов в центре не было»[6571]. Гитлеровский фельдмаршал считал, что в Польше после смерти Пилсудского уже не было здравомыслящих политиков[6572]. Можно согласиться с Манштейном, если забыть, что такая Польша и такое её руководство были детищами покойного «начальника государства».

В феврале 1939 года комдив Н.Г. Корсун опубликовал статью о выводах, сделанных из прошедших войн в Испании и Китае. Он считал, что развитие техники сделало возможным рост темпов наступления – с 0,5 до 15–20 км в сутки, а следовательно, выросла и глубина операции – до 160 км (в Испании) и 240–300 км (в Китае). Рост влияния техники приводил к соперничеству танков и противотанковой артиллерии, авиации и средств ПВО, от исхода которого зависел исход боя[6573]. Будущее военных действий было очевидным: «наиболее эффективными и решающими являются последовательные наступательные операции с фланговыми ударами в глубине»[6574]. Война на польском фронте шла по германским, а не по польским планам и очень походила на то, что описывал несколькими месяцами ранее Корсун. Прорыв на широком пространстве обороны, вытянутой в нитку вдоль границ, создавал огромные возможности для фланговых ударов в глубине территории противника. Безусловно, большим преимуществом Германии было и участие в войне Словакии – оно давало возможность одновременного удара с севера, запада и юга и выхода в глубь польских оборонительных позиций[6575].

Немецкая разведка широко использовала для действий в польском тылу заранее подготовленные отряды диверсантов, набранные из местных уроженцев: немцев – в Силезии и Коридоре, украинских националистов – в Галиции. Зная местные реалии и языки, они часто переодевались в форму польской армии, что облегчало успешное выполнение поставленных перед ними задач[6576]. В ночь с 31 августа на 1 сентября на польскую территорию перешли боевые группы абвера – всего несколько сотен человек. Они занимались организацией саботажа и диверсиями, захватывали и удерживали до прихода вермахта мосты, электростанции и т. п. После войны этот опыт способствовал формированию роты 800, а затем батальона 800, который позже стал основой полка особого назначения «Бранденбург»[6577].

Начало войны и страх диверсантов спровоцировали в Польше новую волну национализма. На основании закона 1937 года в случае войны предусматривались аресты и депортации лиц, которые могли быть признаны враждебными польскому государству. Прежде всего это были «активные представители» национальных меньшинств. Списки депортируемых немцев были составлены еще перед войной, в них было включено около 15 тыс. чел.