Вниз головой

— Вона! — усмехнулась Гурьевна. — Сказывают: монастыри уж обстраивают! Суждаль — монастырь обстроили — как новенький стал! Только монахов покуда нету — не набрали… Мои как начнут спорить: Никон — патриарх, да Филипп — митрополит, да Аввакум — протопоп, — нервы не выдерживают, ухожу я.

Мимо них прогрохотал на телеге старик в синих джинсах и шляпе с завернутыми по-техасски полями.

— Эй, Петрович! — окликнула его Гурьевна. — Далеко собрался?

— В лес! — ответил старик, придерживая лошадь. — За лыками! Внучонок приехал, что в корреспондентах служит, — лаптей ему требовается!

— Неужто в лапти обуется? — изумилась Фатевна.

— Обуваться еще не насмеливаются… — объяснил старик. — На стенку вешают… для красоты! Уж сплету ему какие-никакие… У вас случаем иконов продажных нет?

— Нету! Самим требовается! — ответила Фатевна, и старик поехал дальше.

— Вот оно! — сказала Гурьевна. — По всем местам пошло!..

— Чуть не забыла! — встрепенулась Фатевна. — Ты мне деревянное корыто отдашь, как обещала?..

— Погожу… — ответила Гурьевна. — Ежели мои не выпросют, не потребовается им в Москве, тогда отдам… Кто их знает…

Она задумалась, и морщины ее сложились, как на фреске Дионисия в Ферапонтьевском монастыре.

СТРАДАНИЯ МОЛОДОГО ВЕРТЕРОВА

Вертеров обожал «блат».

На нынешнюю свою службу Вертеров устроился по звонку одного влиятельного знакомого. Тотчас получил уютную однокомнатную квартиру благодаря семейным связям с пред-месткома. «Свой» прораб приспособил ее к индивидуальным вкусам Вертерова, получив в качестве сувенира канистру спирта-сырца, полученного в свою очередь… Впрочем, мы так и не знаем, где Вертеров ее достал. Но зато точно известно, что венгерский гарнитур и два гэдээровских ковра машинной выработки «сделал» ему директор базы Васька Косой, с которым Вертеров учился еще в школе. Он же «организовал» телевизор «Рубин-106», холодильник «ЗИЛ» и множество других предметов, необходимых человеку для осознания собственной полноценности. Даже свою супругу Машу Вертеров заполучил, можно сказать, по блату. Старушка-землячка доставила Машу из другого города со всеми полагающимися характеристиками и гарантиями.

Вертеров с супругою уже подумывали о приобретении гэдээровского пианино «Рениш». Ни Вертеров, ни Маша ни на каких инструментах не играли, но твердо знали, что это пианино из ценных пород дерева — отличное украшение квартиры.

Как раз в это время Вертеров и познакомился на одном из внутриведомственных приемов с Бугровым.

«Солидный, жирный… — пытался проникнуть в глубину психологии нового знакомого Вертеров. — Костюм из чистой шерсти, голландские ботинки, часы «Полет». Уж не директор ли он какого универмага? Ишь как бутерброды да апельсины жрет, будто у себя дома!.. Значит, чувствует под собой почву, привык к бесплатному угощению… Шурочку-юристку по талии хлопает. Она же ничего, улыбается. А попробуй я!.. Вторую «Улыбку» открывает. Батюшки, да у него и открываха своя!.. Ясно! Маленькому человеку зачем иметь при себе открывалку?.. Надо сойтись поближе!..»

К концу приема Вертеров называл нового знакомого «Сеня» и «ты».

— …С интересным человеком я нынче познакомился, — поделился Вертеров с Машей. — По виду прямо — министр. Одет!.. Все экспортное, импортное… Ведет себя так… А работает, угадай где? На дезинфекционной станции! Одного не пойму: какой смысл там работать? Что он там имеет?

— А ничего особенного! — легкомысленно заметила Маша. — У меня подружка Зойка дезинфектором работала, так за разведенного вышла! Квартиру ему дезинфицировала.

— Ты, случаем, не в курсе?.. Что у них там есть?

— Карболка да хлорка — больше ничего! Хочешь — пей, хочешь — обливайся!

— Да я не о том… — пытался вразумить ее Вертеров. — Понимаешь… Вот, к примеру, керамический завод. Что там вроде бы особенного? Песок да глина, так? А у них, оказывается, в сейфе золото есть, пепельницы разрисовывают! Взять для себя, на зубы, скажем, невозможно. Я наводил справки. Отчетность страшная, но оно есть! Вот я о чем!

— Я поняла, — сказала Маша. — Зойка, например, взяла опрыскиватель, он годится сад опрыскивать. А мужу принесла дезкостюм для охоты и рыбалки, он — непромокаемый, хорошо по болотам лазить…

— Это не то… — вздохнул Вертеров. Он думал о странных и бесполезных должностях, о том, что побудило Бугрова работать на дезстанции и каким путем достал он ондатровую шапку и часы «Полет»…

С той поры Вертеров потерял покой. Он стал рассеянным и задумчивым, осунулся: по ночам ему снился новый знакомый.

Раз он будто бы принес в подарок опрыскиватель, и Вертеров мотался с ним по всей квартире, не зная, куда спрятать подарок от ОБХСС.

В другой раз Вертерову приснилось, будто он босой, но в дезкостюме гуляет по улице. Прохожие на него смотрят. Гулять в таком виде стыдно, а снять почему-то невозможно. Тут же жирный, ухмыляющийся Бугров подносит ему бокал с какой-то жидкостью и говорит: «На, выпей, Вертеров! Это американская питьевая карболка на спирту! Крепость девяносто градусов. Только большое начальство пьет, а тебе могу устроить бутылок десять!»