Вниз по трубе

— Это, конечно, не «роллс-ройс», — заметил Филиппус. — Мальчугану придется примоститься сзади, рядом со мной только одно место.

— Не беспокойся, — в один голос сказали Хульда и Сигги.

А Хульда прибавила:

— У себя дома мы привыкли ходить пешком.

Они расселись, и фургон тронулся. Филиппус уверенно вел машину.

Перегнувшись вперед, Сигги жадно смотрел в лобовое стекло. Один за другим мимо пролетали дома, а машинам просто конца не было! По улицам мчались автомобили разной величины и разного цвета, и казалось, будто они соревнуются между собой в скорости. Кое-кто из водителей в отчаянной попытке вырваться вперед делал крутые виражи. Вот это жизнь! Не то что в мореходном училище, где Сигги изнывал от скуки и безделья.

Хульда тоже оживилась. Она радовалась поездке по столице. А в глубине души ей не терпелось посмотреть на новое жилье.

— Откуда это пахнет рыбой? — спросил Сигги, сморщив нос.

— Извини, это пахнет в машине, — ответил Филиппус. — Я работаю на фабрике, где разделывают рыбу, а весной и сам рыбачу в свободное время.

— Смотри-ка, а я ничего не чувствую, — заметила Хульда. — Да и не удивительно, я, можно сказать, выросла с запахом рыбы.

Хульда не подавала виду, но ее обрадовало, что Филиппус такой же рабочий, как и она. На душе у нее полегчало.

Вскоре машина остановилась у небольшого домика на улице Греттисгата.

— Ну, вот и наш дворец, — улыбнулся Филиппус. Он проворно вышел из машины и открыл Хульде дверцу. — Прошу в дом.

Одноэтажный дом с мансардой был выкрашен в желтый цвет. Его венчала красная крыша, а снаружи он был покрыт рифленым железом[4]. Внизу был подвал, но, судя по размерам окон, в нем размещались только кладовая и помещение для стирки белья. Дом окружала большая, обнесенная зеленой сеткой лужайка. Вдоль дорожки, ведущей к парадной двери, выстроилось несколько березок.

Хульда и Сигги последовали за хозяином в дом. В прихожей их встретила серая полосатая кошка. Филиппус наклонился и нежно погладил ее.

— Это Йо́усефина, моя хозяйка, — с любовью сказал он. У Сигги сжалось сердце. Он вспомнил Депиля, который остался замурованным в доме на острове и теперь, может быть, погибал.

Хозяин провел Хульду и Сигги в комнаты, которые им предназначались, показал кухню. Комнатки были маленькие, но чисто прибранные. От белого потолка и стен, выкрашенных в голубой цвет, веяло холодком, однако повсюду в доме, куда ни погляди, чувствовался порядок.

Филиппус не отличался словоохотливостью, но явно ждал, чтобы гости высказали свое мнение.

— Комнаты мне нравятся, — сказала Хульда. — К тому же они с мебелью.

Лицо Филиппуса просияло.

— Они, правда, невелики, — сказал он. — Да и мебель нехитрая. Но пользуйтесь ею на здоровье.

— Большое спасибо, это нас очень выручит!

— А есть тут еще какие-нибудь животные, помимо Йоусефины? — поинтересовался Сигги.

— У меня есть еще Скья́лда[5], — улыбнулся Филиппус.

— Скьялда? — изумился Сигги. — Значит, ты держишь корову?

— Что ты, — рассмеялся Филиппус, — Скьялда — это маленькая черепаха, она живет внизу, в подвале.

— Это как раз для Инги Стины! Только бы она приехала! — воскликнул Сигги и взглянул на маму.

— Ну, пока нам следует подумать о другом, — сказала Хульда. — Скажи, сынок, тебе здесь нравится?

— Очень, — решительно ответил он.

Хульде и самой дом пришелся по душе, хотя она и не высказала своего мнения столь непосредственно, как сын.

Однако больше всех радовался Филиппус. Он получил возможность не только протянуть другим руку помощи, но и скрасить пустоту и одиночество, царившие в его маленьком доме. Уже не раз он совсем было решался сдать часть дома посторонним людям, но в последний момент отказывался от своего намерения. Вот почему ему было так приятно, что мать и сын решили принять его доброе предложение.

Но хозяину пора было отправляться на работу. Перед отъездом он показал Хульде, где находится продовольственный магазин. Там они могут купить все необходимое, а если сейчас у них нет при себе денег, то можно взять в долг.

Хульда сердечно поблагодарила Филиппуса за радушие и любезность. Им пока ничего не нужно, сказала она. Филиппус вручил ей ключи от дома.

— Значит, ты нам доверяешь, — сказала Хульда, и впервые за эти дни на ее озабоченном лице проглянула улыбка.

— Уж не прикажешь ли бояться, что вы уведете содержимое этого дворца? — рассмеялся Филиппус. — Конечно, я доверяю вам как самому себе.

— Какой добряк этот Филиппус, — произнесла Хульда, но так тихо, что хозяин не расслышал.

— Послушай, а можно спуститься в подвал и взглянуть на черепаху? — осторожно спросил Сигги.

— Разумеется, смотри только, как бы она тебя не укусила, — весело ответил Филиппус.

— Разве она кусается? — с некоторой опаской произнес Сигги.

— Нет, конечно, я пошутил. Ступай и посмотри на черепаху, — ласково сказал Филиппус. — Ну, я пошел. Располагайтесь и чувствуйте себя как дома, — добавил он, закрывая за собой дверь.

Безмолвный свидетель

Прошло два дня с той поры, как мать и сын переехали в домик на улице Греттисгата. На третий день в полдень кто-то весьма энергично постучался к ним в дверь.

— Кто бы это мог быть?