Вновь вернуть любовь

Ни минуты сраного покоя. Нужно было нацепить долбаную шторку обратно.

— Если не уберёшься нахер отсюда, я выбью дерьмо из твоей задницы и расскажу твоей жене, что ты на самом деле делаешь со всеми вкусностями, которые она присылает тебе в коробках, — прорычал я.

— Ты не посмеешь, — он бросил вызов.

— О, посмею. — Брэдфорд всегда продавал то, что присылала ему жена, чтобы спустить деньги на его азартную зависимость, пока она не знает.

— Придурок, — бросил он, выходя из палатки.

— Каждый день и каждый час, — ответил я, возвращая своё внимание к письму.

Руки дрожали, когда я развернул толстую бумагу. Я не рассказал о Джоунзе никому из своих домашних. Они станут задавать по миллиону вопросов, а я мог представить их голоса, полные жалости, пока они станут говорить мне, как они сожалеют о моей утрате.

В задницу сожаление. Они не имеют ни единого грёбаного понятия, что это такое.

Я попытался оттолкнуть чувство вины, но воспоминания о том дне до сих пор преследовали меня, пугая яркими подробностями. Джоунз до сих пор был бы жив, если бы я не спросил его о передовой позиции. И снова-таки, кто-то другой умер бы вместо него. Хотя логика не притупляла вину. Моей работой было обеспечить безопасность всем им.

Койка Джоунза и его шкафчик для обуви были пусты. Ничего не осталось от моего лучшего друга и сподвижника. Я думал о его жене и дочерях, о том, как они получили новости, и задавался вопросом, как они справляются. Я знал, что должен был связаться с Арибеллой, но не смог. Не знал, что сказать, и был уверен, что она не захочет говорить с мужчиной, который частично был ответственен за смерть её мужа.

Соберись.

Улыбка коснулась губ, когда я посмотрел на фото Чесни и детей, которой я поместил на сделанный вручную столик из картонной коробки рядом с моей койкой. Смаргивая слёзы, я взял в кулак свои эмоции и прочитал письмо.

Мой любимый Зейн,

Я надеюсь, у тебя всё хорошо. Я до боли скучаю по тебе. Скучаю по звуку твоего голоса, по ощущению твоих рук вокруг меня, и по твоим губам на моих. Я вкладываю пару фото, предназначенных только для твоих глаз. Может, увидев их, твоя голубая футболка понравится тебе больше…

Кладя письмо на койку, я поднял конверт и вытащил фотографии. На первой была Чесни. Её медовые глаза сверкали, шелковистые каштановые волосы спадали на плечо волнами, а второе плечо было оголённое. Моя голубая футболка свободно свисала с него. Ноги были открыты, и я представил, как мягкий хлопок трётся о них, когда они двигалась.

Я хотел стать той футболкой и обвиться вокруг неё, забыв о мире и о том, насколько всё плохо.

На втором фото она лежала на кровати, моя футболка задрана вверх по бёдрам, открывая гладкую оливковую кожу. Она прикусывала губу самым дразнящим образом, посылая ток по моему телу, от чего пульс ускорился.

Да. То, что мне нужно было прямо сейчас. Отвлечение.

Даже в семи тысячах миль отсюда она оказывала на меня такой эффект. Засовывая фото под подушку, я прочитал остальную часть письма.

Я весьма повеселилась, надевая её. Она пахнет тобой, и мне нравится, как ткань прилегает к моей голой коже. Не могу дождаться, когда снова почувствую на себе твоё прикосновение. Ты всегда говорил мне, что я была твоим подсолнухом, потому что освещала твой день несмотря на то, насколько он был плохим, так что, надеюсь, моё письмо и фотографии немного помогут улучшить твой день. Я люблю тебя до скончания времен, Зейн Томас. Пока мы не увидимся снова… пожалуйста, возвращайся скорее домой. Береги себя.

Твой светлячок,

целую много-много раз, Чесни.

:*:*:*:*

Пожалуйста, возвращайся скорее домой. Береги себя. Пока мы не увидимся снова.

Слова со страницы преследовали меня и чувство вины вернулось. Что, если она никогда меня больше не увидит? Что, если Дилану придётся расти без отца? Я должен был стать тем, кто умрёт, а не Джоунз. Это должен был быть я…