Внучка берендеева. Третий лишний.

Радость? Чему радоваться? Нет, будь он жив, наверное, сумел бы оценить и тихий вечер, и росу на траве, и разноцветье ароматов. Он бы любовался ими, теми, кто должен будет умереть, чтобы продлить его мучения. И впервые, пожалуй, подумал, что мог бы и сам сыграть в большую человеческую игру, которая так увлекла матушку. Сыграть и если получится, выиграть свободу.

Попробовать?

Матушка осерчает, но... разве пугает гнев ее?

И он решительно направился за девушками. Он держался в стороне. Магия Велимиры была слишкоом слабой, чтобы преодолеть его заклятье. Ничего серьезного, но боярыня ощутила вдруг странную усталость. Главное было не переборщить, не довести до изнеможения, это привлечет внимание, а внимание ему не нужно.

Велимира зевнула.

И снова зевнула.

И растерялась, поняв, верно, то вот-вот уснет прямо на ходу. Что она решила? Что вымотали ее с Фролом занятия? Маленькая глупая тайна, такая невинная по сравнению с прочими. Пусть идет. Пусть ляжет в постель, на перины пуховые, пусть уснет и будет счастлива во сне.

Он способен сделать что-то хорошее.

Иногда.

Он нашептывал ветру слова. И тот, связанный заклятьем, покорный, летел к боярыне...

...она ушла.

А Зослава осталась. Присела на лавочку, на звезды глядит. И если решаться, то сейчас, пока у него есть еще возможность. Он и решился. Первый шаг дался с трудом, будто его самого сдерживало не то заклятье, не то проклятье. Второй - уже легче.

- Вечера доброго, - голос был охриплый. И она повернулась, увидела.

Ответила.

- Доброго. Застудился?

- Нет. Я присяду... есть разговор.

И он вытащил из кармана половину шеметской монеты...

Глава 20. О невестах

Глава 20. О невестах

Глава 20. О невестах

...она ждала не в саду, у стены крепостной, куда провела ее маленькая беленькая девица. Не из жалости, но из жадности. И пять золотых, которые исчезли в девичьей узкой ладони - удивительная магия стяжательства - стали достойной наградой.

- Недолго только, - теперь, получив деньги, девица стала нервничать и думать, что будет, если кто-то заметит здесь ее подопечную.

- Недолго, - пообещал Арей.

Он разглядывал навязанную невесту, подмечая, что за несколько дней она еще больше побледнела. Кожа бела до серости, круги под глазами.

- Здравствуй...

- Здравствуй, - она протянула руку, коснулась осторожно раскрытой его ладони. - Ты ведь узнал меня, правда?

- Как было тебя не узнать.

- Я усыпила ее... она... она с тобою не знакома. Она бы не поверила.

- А ты веришь?

...куда подевалась та девочка шести лет от роду? Куколка ряженая, которая и ногами-то не ходила - носили, чтоб, не приведи Божиня, не переутомилася. И солидная баба с усиками над верхнею губой, называла ее лялечкой.

Тягала на руках.

Порой и на плечо усаживала, чтоб лялечке лучше видать было.

...переменилась. Нет, Арей не знал, что это будет именно она. Как-то вылетело из головы, что Мирослав Батош-Жиневский в отцовском доме частым гостем был. И дочь свою приводил.

- Верю, - она выдохнула и рот ладонью прикрыла. Оглянулась на девку. - Ты меня заберешь?

И взгляд такой...

...у той девочки из памяти Арея не могло быть подобного взгляда. В нем надежда отчаянная. И еще страх, что надежда эта зряшняя. И все же...

...та смотрела с ленцою, с обидою, будто подозревая, что Арей всенепременно отберет куклу ее с парпоровым личиком. Или пряничек. Или бусики.

...отец говорил:

- Развлеки гостьюшку, - и кланялся девчонке, будто бы и вправду именно она была дорогою гостьей, а не приложением к Мирославу.

Того Арей тоже запомнил.

Высокий бледный мужчина, будто бы больной, но отец, когда Арей спросил, уверил, что бледность сия - исключительно от учености...

Девка за спиною закхекала. И Арей протянул ей кошель.

- Возьми. Погуляй. Мы никуда не уйдем. Клянусь своею силой.

Девка скривилась, но кошель приняла.

...той девочке прислуга кланялась в пол, величала княгинюшкой. И она, малолетняя, полагала, что мир так и будет лежать у ног ее? Арея это злило. Того, прошлого, который явно ощущал низость своего положения. Но отца напрямую ослушаться он не смел. Да и как гостью было неуважение выказать? Это и гостя оскорбить, и родителей, что воспитали дурно. Вот Арей и скрипел зубами.

Держался. Пусть для того и требовалось собрать все его терпение.

Он подавал подушки - девочка желала чаю, но стулья были велики для нее, как и тяжеленный гостевой стол под шелковой скатертью сокрытый. Подушки укладывали горой. И в них усаживали ее.Тетка вставала за креслом и сверлила Арея взглядом, в котором явственно читалось, что не достоин он глядеть на ее лялечку, ее ясочку, княгинюшку драгоценную. И та, настроение няньки чувствуя, сама пыжилась, щеки дула, глаза пучила.

Но первою не выдерживала. Не привычно было ей молчание.

- А папочка сказал, что жениха мне найдет, - говорила она и нос задирала.

Арею тогда еще смешно сделалось. Подумаешь, жених. Не велика прибыль. Лучше бы саблю или вот коня, или еще что полезного, а жениха... какая от женихов польза?

Девчонке он такого не говорил, кивал лишь.

И та, ободренная, продолжала.