Внук Донского

Дальнейшие действия продолжились в ведомстве Варфоломея. Я настоял, чтобы допрос всех холопов не прекращался, иначе причастные к преступлению люди получат фору. В палаты привели двух женщин-холопок, Селиван пришёл в сознание. По приметам среди напавших холопы совместно опознали боярина Протаса и дали остальные наводки, по которым сразу же были арестованы трое стражников. Ещё одна наводка указывала на путного дьяка из подручных боярина Морозова. Во дворец был тотчас послан отряд стражников.

Для транспортировки холопов в усадьбу дьяка Варфоломея я предоставил свой, вернее княжеский возок. Хотелось, чтобы меньше людей их видели. В мешковинах и с закрытыми лицами холопов вывели из палат и загрузили ко мне в возок. Мои гриди и десяток знакомых мне по харчевне стражников охраняли нас в пути. Меня они узнали и поприветствовали. Ехали примерно четверть часа. Усадьба Варфоломея располагалась в центре нижнего города, в каком-то месиве закоулков. Привезённых холопов пока ещё в статусе узников отвели и заперли в порубе. Я с хозяином прошли в трапезную, отдохнуть и обменяться впечатлениями о произошедших событиях после обязательной церемонии встречи высокого гостя. Жена дьяка Ирина меня поразила своей торжествующей красотой до глубин мочевого пузыря. Чем-то она напоминала американку, сыгравшую Клеопатру в старинном фильме. С таким призом можно на любой край света уехать. Хоть к белым медведям с пингвинами, не только в Московию. Я немного для приличия побеседовал с ней о детях. В семье росли три девочки доотроческого возраста. По знаку мужа, Ирина величаво исполнила поклон и вышла.

– Вельми зеломудр ты еси, княжич! В доводны дьяки ял бы тя без глаголов, – восхищённо высказался Варфоломей, глотнув из глиняной кружки сурожского.

– Смотри, чтобы новые арестанты также не оказались среди мертвяков, – немного грубовато ответил, постаравшись скрыть смущение от приятной для меня похвалы.

– Схоронены добро людьми верны, – заверил меня Варфоломей.

– Ожидай дьяк возвышения до чинов боярских. Выполнил ты государево повеление – нашёл убийцу Алимпия. Лихоимцев разоблачил среди государевых людей. Морозова пока нам не достать, но репутацию его в глазах правителя попортить сколько возможно – тоже не грех. Станешь докладывать о делах своих государю, меня не упоминай. Мне боярский чин без надобностей, – схохмил я.

По просьбе своего нового друга и соратника рассказал о своём опыте заключения и побеге вместе с Фокой. Итальянец слушал меня с разинутым ртом и с выпученными до невозможных пределов глазами.

– Сие испытати мужу просту немочно есть, а не отроку младу. Воистину те пособляют ангелы горни, – промолвил он потрясённо.

Расставаясь, Варфоломей посадил меня в возок и проводил до ворот, выказывая высокое расположение. Просил меня по возможности беречься от зелья лиха и клинка внезапна. Врагов моих во дворце может умножиться. Я же просил его сберечь холопов Алимпия и не обижать их.

До обеда оставалось ещё достаточно времени чтобы проведать Галаню. Колёса моей тарантайки весело постукивали по мостовой. Я глядел через полупрозрачную ткань на проплывающие мимо расписные усадьбы, чинно шествующих горожан, одетых опрятно. Некоторые кланялись, но большинство только провожали глазами возок. Не князь ведь едет – стяга[649] нет. Мальчишки, стараясь, чтобы их не видели взрослые, кривлялись всячески и показывали мне при помощи рук оральный половой акт. Мелкие бесенята. Понятно теперь, почему батя не сильно торопится обручиться с морозовскою дочкой.

За околицей посада повстречался отряд вооружённых всадников. Поневоле засмотрелся на блиставших пластинчатыми доспехами на солнце воинов в тёмно-синих накидках и штанах, заправленных в чёрные сафьяновые сапоги с загнутыми вверх носами. Шишаки на шлемах были украшены длинными чёрными перьями. Стяг в руках едущего первым воина вряд ли принадлежал какому-нибудь русскому княжеству. Он представлял собой непонятные символы, написанные чёрным на жёлтом фоне, заключённые в чёрную рамку. И видом воины походили не на русских. Они сопровождали кибитку, покрытую блестящей белой шёлковой тканью. Мои гриди заволновались, стали озабоченно переговариваться.

Поравнявшись со мной, кибитка остановилась. Из задней дверцы вышел худощавый старик с длинной седой бородой, в вишнёвого цвета бешмете с вышитой золотом оторочкой. Он с достоинством поклонился. Мне не оставалось ничего иного, как тоже вылезли из своей гробика на колёсах.