Были ли действительно единым народом племена, которые когда-то враждовали между собой, так что их не мог объединить сто лет назад великий аль-Хадж Oмaр? Да, они стали единым народом через общее страдание и общую борьбу против завоевателей. Теперь здесь мимо нас шагает, бежит, пританцовывает и марширует малийский народ; добрая половина жителей Кати, гости из Сикасо — столицы легендарного короля Бабемба Траоре, происходившего из народа сенуфо, и гости из революционной деревни Колокапи, где крестьяне-бамбара подняли восстание против французских колонизаторов во время первой мировой войны — среди них были и те, кто пережил эту кровавую битву, очень старые и очень седые люди; они проходили сейчас здесь: партизаны с гордыми и напряженными от величия момента лицами.
За партизанами следовала женская милиция, возглавляемая высокими, сильными и стройными женщинами с револьверами на боку; они по-военному четко приветствовали стоящих на трибуне людей. А ведь мы только что видели, и именно в Кати, как старый обычай фактически изгонял женщину с ее собственной свадьбы. Я думал об этом, когда женщины проходили мимо. По-видимому, все эти свадебные обычаи вели свое начало от ислама. И в то же время, вспоминая о воинственных королевах из Бугуды, чьи могилы мы посетили, я решил, что высокое уважение к женщине в Африке — древнее предписаний ислама. Однако все это прошлое Мали, а здесь мы видим представительниц новой республики: юных, светящихся от счастья живых королев. Сколько же их стало теперь! В лучах заходящего солнца четко вырисовывались блестящие черные или коричневые лица; можно было видеть совершенную красоту юных девушек, строгую привлекательность молодых женщин, глубокие морщины старух. Вот старая вдова, потерявшая на войне мужа, окаменела от той чести, которая выпала ей сегодня в присутствии достойных уважения государственных мужей. Она была самой старой в длинном ряду вдов. За что отдал свою жизнь ее муж в августе 1916 года под далеким чужим Верденом?
Да, а вот идут дети. Пионеры в желтых, зеленых, красных галстуках и беретах: порядок цветов определен в соответствии с национальным флагом страны. Впереди идут старшие, за ними совсем маленькие ребятишки. «Красная гвардия» салютует им. Президент поднялся со своего места и вместе с ним все гости на трибуне. Мы не могли смотреть без умиления на нежные лица ребят. Наконец-то и здесь наступило время, когда молодежь марширует, готовясь защищать независимость своей собственной страны, своей страны, а не какого-нибудь чужого Вердена. Ребята пока еще молоды, но уже думают о будущем, зная или предчувствуя, что им предстоит совершать подвиги во имя собственной чести, во имя своей республики.
Возможно, пионерам было сказано, что они должны идти в ногу и смотреть в затылок идущего впереди, я этого не знаю. Я только видел, как одни из них шли совершенно не в ногу; другие, напротив, чеканили шаг, чрезмерно размахивая руками и заставляя себя смотреть только прямо; некоторые не могли пройти мимо, не бросив робкий взгляд на трибуну, где Модибо смеялся и аплодировал им. Пионеры шли строевым и в то же время вольным шагом, допускающим легкое покачивание, танцевальные движения, которые передавались всему телу. Был ли у них всех танец в крови или они переняли его от родителей, чье тело покачивалось как бы само собой в ритме музыки?
Проследовали «бригады бдительности», помощники полиции с трехцветными, национальными повязками на руке — новая демократия, глубоко уходящая своими корнями в прошлое Африки. Спортсмены щеголяли игрой своих мускулов. Если сначала мы еще воспринимали все это как нечто «экзотическое», то постепенно многое стало нам ближе и понятнее. Мы видели здесь страну, идущую в ногу с нашим веком свободы. Диалло полагал, что именно новое связывает нас. Как был он прав! Мы чувствовали себя связанными с проходящими мимо демонстрантами как сограждане той части мира, которая стремится к наивысшей форме справедливости.
Парад заключали солдаты народной армии, одетые в форму цвета хаки. Французское влияние здесь было совершенно очевидно: форма, строевой порядок, военная музыка. Африканский праздник освобождения от колониальной зависимости происходил с соблюдением целого ряда элементов, унаследованных от самих колонизаторов. По это как раз и было расплатой с бывшими французскими хозяевами. Резкая грань прошла между вчерашним и сегодняшним днем, между формой и содержанием.