Внуки красного атамана

- Никуда не ходи, Егор, пособишь мне вядро обновить. Бабка надысь вычертовала меня за него. Молоко спусте в колодец, выне, а его нема - дно дырявое.

- Ну поставь новое дно, - стесненно откликнулся Егор. Миня иронически хмыкнул:

- Ты думаешь, это просто? Раз-два - и баста, ваших нет?.. Эге, брат! Тут треба покумекать, как говорит мой кум Пантюша... Фу-ты ну-ты, память дырявая циркуль забыл. Принеси, Егор, на столе в сарае лежит.

Егор пятится от него задом и бежит в сарайчик, не отнимая ладони от ягодицы. Миня смотрит вслед, недоуменно вскинув брови, а когда внук возвращается с циркулем, спрашивает:

- Ты чего за гузку держишься? А ну повернись, сделай милость.

- На леваде был, грядки полол, за гвоздь зацепился - штаны порвал! затараторил Егор, отступая в смятении.

- На леваде был?! Грядки полол?! - поразился Миня. Схватил его за руку, крутнул, посмотрел на штаны и рывком посадил на верстак.

- Брешешь, бандюк!.. Штаны из чертовой кожи порвал! Басмач! Белогвардеец! Оторви да брось!.. В чей сад лазил?.. Чей ты сын, чей внук - ты подумал? Не штанов мне жалко, тебя жалко. В сучок растешь, охламон!

Еще не такие атаки выдерживал Егор. Зная из опыта, что лучшей обороной в таких случаях является нападение, он закричал, преодолевая страх перед дедом:

- Не дави руки! Чего пристал? Тебе штанов жалко - не меня! Сниму твои проклятые штаны, буду голяком бегать!.. И оборвал крик, побледнев так, что синие глаза стали еще ярче.

Скрипнула калитка. Дед оглянулся. Во двор зашел Афоня Господипомилуй, держа руки за спиной.

- Здорово ночевали, папаня, - сказал он слабым женским голосом.

- Здорово, здорово, зятек! - Гневный взгляд Мини с откровенной ненавистью уперся в Афоню. - Давненько не проведовал нас, святой человек... Дело какое привело ко мне, али так, по родству?!

"Зятек" кивнул, горестно прикрыв желтые глаза:

- И по родству, папаня, и по делу.

Афоня вдруг напомнил Егору ласкового рыжего кота бабки Меланьи, который, согнав как-то наседку с гнезда, ел вместе со скорлупой теплые, уже кровяные яйца.

- Вот посмотрите, папаня.

Афоня вывел из-за спины руки: в одной был лоскут "чертовой кожи" и петушиная голова, в другой - срезанные ножом вишневые ветки.

Егор спрыгнул с верстака, но Миня коротким тычком в грудь вернул его на место:

- Сиди мертво!

Запустив глаза под лоб, Афоня прогнусавил:

- Говорится в святом писании: да не пожелайте ни чужого осла, ни чужой курицы, да ничего в саду и в огороде ближнего...

Миня побагровел так, что на глаза выступили слезы:

- Чхал я на твои святые писания, чертов святоша!.. И не называй меня папаней, дурошлеп!.. Гутарь по-людски.

Афоня неторопливо положил на верстак лоскут, петушиную голову и проговорил с неприкрытой издевкой:

- Вот ваш достойный внук спек на костре моего рекордного петуха, приманил им моего пса и оставил от вишни-скороспелки одни сучья... Я его выследил. Показывая на Егора заскорузлым, грязным пальцем, он нарочито стал искажать слова. - Щей ето сынок? Господи помилуй - красного командира! А щей ето внущок? Господи помилуй - красного атамана!.. А сынок и внущок красных ероев жулик, собачье дерьмо!.. Вот вы всегда обзываете меня контриком-перевертнем, а вчерась старый Кудинов при народе позорил вас и внущка вашего... Магнету с трактора кто упер? Он, Ёра, жук-кузька, сказал Кудинов. Он сам видел, как Ёра подкинул магнету ему во двор... Как контрик, значится, действовал сынок и внущок красных командиров... Пришейте, уважаемый тесть, ему на гузно енту латочку - он ее на моем заборе оставил, А за рекордного петуха и вишню-скороспелку вы мне заплатите деньгами в трехкратном размере, согласно советского закона.

У Егора так сильно бухает сердце, что его толчки через позвонок отдаются в верстатке. Ему страшно смотреть на Миню: тот посинел, глаза разошлись, безумно скосились, и Егор знает - это последняя точка кипения деда.

- Не беспокойся, зятек Господипомилуй, латочку пришью внучку на гузно, за петуха и вишню-скороспелку заплачу в тройном размере... - Дед открыл калитку, вытолкнул его на улицу. - Пошел вон, сволочь!

Ссутулившись, растерянный Афоня быстро уходит прочь. Егор сидит на верстаке, как привинченный, не в силах сдвинуться с места, но все в нем внутри посходило с обычных мест: он вдруг с поражающей силой ощутил в самом себе тот удушающий, холодящий сердце гнев, который Афоня вызвал у деда своими подлыми словами.

Щелкнув задвижкой калитки, Миня подошел к нему с дико косящими глазами, хрипло, сквозь задушь сказал:

- Слыхал, как Господипомилуй насмехался над красным атаманом Запашновым?! Зарублю выродка!!.

Выхватил шашку из ящика, взмахнул с коротким хеканьем. Ржавая шашка красной полосой просвистела над головой Егора, дернула за волосы, вставшие дыбом. Зашумев листвой, упала на них срубленная грушевая ветка. Неведомая сила сбросила Егора с верстака и кинула в подсолнечники. Миня побежал за ним, взмахивая шашкой, она взвизгивала, со страшной силой рассекая воздух. Подрубленные подсолнухи, вздрогнув, падали, тыкались недозрелыми оранжевыми головами в пепельную землю.