Внутреннее Царство

Наконец, смерть есть разлука, которая не разлучает. К этому смыслу православная традиция относится с огромным вниманием. Живые и умершие — это члены одной семьи. Пропасть смерти не является непреодолимой в силу того, что все мы можем собраться у алтаря Божьего. Об этом говорит писательница Юлия де Бособр: «Церковь… есть место встречи умерших, живых и тех, кому предстоит родиться: они любят друг друга, сходятся у скалы алтаря Божьего для провозглашения своей любви к Богу»[ [38]]. Об этом говорит и священник–миссионер архимандрит Макарий (Глухарев) в письме к овдовевшему человеку: «Во Христе мы живем, движемся и существуем. Живые и мертвые, все мы в Нем. Точнее было бы сказать: все мы живы в Нем, и нет смерти. Бог наш не есть Бог мертвых, но Бог живых. Ваш Бог и Бог покойной. Есть только один Бог, и вы объединены во Едином. Только вы не можете видеть друг друга некоторое время, от этого будущая встреча станет еще радостней. И никто не лишит вас вашей радости. Даже теперь вы живете вместе; просто она вышла в другую ' комнату и закрыла дверь… Любовь духовная не знает видимого разлучения»[ [39]].

Как поддерживать это непрестанное общение? Есть ложный путь, привлекающий некоторых, но православная традиция считает его абсолютно неприемлемым. Общение между живым и умершим ни в коем случае не следует поддерживать при помощи спиритизма или некромании. В подлинном христианстве нет места для общения с умершими с помощью, например, медиума. Подобные попытки очень опасны, так как ввергают прибегающих к ним во власть демонических сил. Спиритизм к тому же — выражение беззаконного любопытства, вроде попытки заглянуть в замочную скважину. Как говорит отец Александр Ельчанинов, «мы должны смиренно признать существование Тайны, не забегать с заднего крыльца, не подслушивать у дверей»[ [40]].

Из жизни святых мы знаем, что иногда умерший непосредственно общается с живым во снах или видениях. Но с нашей стороны не должно быть попыток навязывать подобные контакты. Любые способы манипулирования умершими противны христианской совести. Общение наше с умершими происходит не на душевном, а на духовном уровне, и место, где мы встречаем друг друга, — не гостиная, а храм при совершении Евхаристии. Единственным законным основанием этого общения служит молитва, прежде всего, в литургическом смысле. Мы молимся о них и в то же время уверены, что и они молятся о нас; в таком взаимном заступничестве мы объединены — за границами смерти, в непоколебимом и нераздельном союзе.

Молитва об умерших для православных христиан — не дополнительный элемент, а признанная и неизменная составная часть ежедневного молитвенного правила. Молитвы разнообразны: «Глубиною мудрости человеколюбно вся строяй, и полезная всем подаваяй, Едине Содетелю, упокой, Господи, души раб Твоих: на Тя бо упование возложиша, Творца и Зиждителя и Бога нашего»[ [41]].

«Со святыми упокой, Христе, души раб Твоих, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная»[ [42]].

«Христос тя упокоит во стране живущих, и врата райския да отверзет ти, Царствия покажет жителя, оставление тебе дает о них, еже согрешил еси в житии, христолюбче»[ [43]].

В подобных молитвах порой различим более печальный тон, напоминающий нам о возможности вечного разлучения с Богом: «От огня приснопаляющаго и от тьмы несветимыя, скрежета зубнаго и червия бесконечно мучащаго и всякаго мучения избави Спасе наш вся верно умершия»[ [44]].

Такое предстательство за умерших не имеет жестких ограничений. О ком мы молимся? Строго говоря, за храмовым богослужением, православные правила разрешают молиться только о тех, кто умер в явном общении с Церковью. Но есть случаи, когда наши молитвы гораздо обширней. За вечерней воскресения Пятидесятницы те же самые молитвы возносятся даже о тех, кто в аду:

«Иже и в сей всесовершенный и спасительный праздник, очищения убо молитвенная о иже во зле держимых сподобивый приимати, великие же подавает нам надежды ослабления содежимых от содержащих я скверн и утешение Тобою низпослатися… «[ [45]]

Какова вероучительная основа для этой постоянной молитвы об умерших? Каково ее богословское оправдание? Ответ на эти вопросы весьма прост и прям. Основа — наше единение в любви. Мы молимся об умерших, поскольку любим их. Архиепископ Уильям Темпл называет такие молитвы «служением любви». Каждый православный христианин с радостью повторит вслед за ним: «Не потому мы молимся о них, будто Бог их не заметит, если мы не будем этого делать. Мы молимся о них, потому что знаем: Он любит их и заботится о них, и мы просим о привилегии присоединить нашу любовь к Божией»[ [46]]. По словам другого современного автора, «отказ молиться об умерших является настолько холодной и настолько далекой от любви мыслью, что ее следует считать ложной уже в силу этой единственной причины»[ [47]].