Внутренняя война. Том 1

Всё произошедшее тоже было одним из своеобразных ритуалов ухаживания, но принцесса поняла это намного позже. Король Аббатор смотрел на неё с мольбой в глазах, а она только чувствовала, что её страх испарился. Его заменило чувство признательности. Она была дочерью короля Смегина. Если бы она обладала властью в Беллегере, она бы смогла использовать её.

И если её отцу не понравится, как она использует эту власть, ему будет некого винить, кроме себя самого.

Во время этого разговора Кротости и Робости всё сложнее было устоять на месте. Произнесённые здесь слова их не трогали, а принц Лоум не отвечал даже на самые пылкие из их взглядов. Наконец, не зная, куда себя деть, Кротость нетерпеливо дёрнула королеву Рубию за юбку.

– Мама, – сердито зашептала она. Без сомнения, принцесса полагала, что говорит тихо. – Это всё, чем они тут занимаются, в Беллегере? Произносят речи? Нам уже скучно.

И прежде чем королева успела шлёпнуть свою дочь по руке, чтобы та присмирела, земский начальник прокашлялся и предложил:

– Возможно, Ваше Величество, нам следует извинить девушек. Если мы уговорим принца Лоума, он покажет им виды с самой высокой из башен замка. Или, если он откажется, – отвращение, отразившееся на лице принца при этих словах, было очевидным, – я мог бы сопроводить их сам.

Эта учтивая речь вывела принцессу Эстию из задумчивости. Земский только подтвердил её впечатление о нём – и, соответственно, о короле Аббаторе. Обернувшись, она улыбнулась пожилому советнику.

– Благодарю вас, земский начальник. Вы действительно очень любезны, как уже не один раз отмечала моя мать. Но в вашем предложении нет необходимости. Сказанного достаточно. Мы почти закончили разговор.

Эстии нравилось охватившее её чувство.

И она ответила отцу принца Бифальта:

– Ваше Величество, я разделяю благодарность моей матери. Я выйду замуж за Вашего сына. И когда мы поженимся, я сделаю всё возможное, чтобы оправдать Ваши надежды.

Не обращая внимания на удивлённое одобрение королевы Рубии и более осторожное одобрение земского, на шутовской смешок принца Джаспида и дерзкое восклицание принца Лоума, принцесса Эстия ждала ответа от короля Беллегера.

И этим желанным ответом стала слабая улыбка старика.

Эстия понятия не имела, как сложится её брак с принцем Бифальтом. Она не могла себе представить, как на неё повлияет его пылкий характер или как отзовётся его требовательное чувство долга и подготовка к войне, которой, похоже, никто, кроме него, не опасался. Но принцесса Эстия в тот момент твёрдо верила, что сможет достойно использовать власть, которую ей даст титул принцессы-консорта.

* * *

Остаток дня Эстия провела словно в тумане – она ждала. Почти не обращая внимания на любезность земского, на ссоры своих сестёр и на тёплое сочувствие своей матери. Считая минуты. Ничто не могло развлечь или занять её.

В тот вечер в Кулаке Беллегера устроили праздник в честь амиканских гостей короля. На него собралось совсем немного людей. Помимо королевы Рубии и её дочерей, пришли только принц Джаспид и принц Лоум, советники и главнокомандующие короля Аббатора, а также несколько чиновников – потомков семей, некогда процветавших, но потом, с приходом войны, отдавших и своё богатство, и свой покой на нужды Беллегера. Во главе стола сидел земский начальник: сам король был слишком слаб, чтобы присутствовать на празднике. Принц Джаспид явился уже навеселе, явно давая понять, что предпочёл бы провести вечер в другом месте, быть может, на стрельбище со своими стрелками. По неизвестной причине принц Лоум кардинально изменил свою стратегию приветствия амиканцев. От его угрюмого недоверия почти не осталось следа, и он теперь делал всё, чтобы побольше узнать об Амике. С этой целью он даже сел между Кротостью и Робостью и сделал им пару льстивых комплиментов, в ответ на которые сёстры принялись болтать, как сороки. Принцесса Эстия подозревала, что они наполняют его голову скандальными историями, происходившими при дворе короля Смегина, но она решила не обращать на это внимания и не прислушиваться к их разговору. В это время земский дружелюбно беседовал с королевой Рубией, а другие гости, кто осторожно, кто недоверчиво, а кто и явно враждебно, изучали будущую невесту принца Бифальта. Впрочем, Эстию они не волновали.

Её голова была занята только мыслями о само́м наследном принце. Почему его нет на празднике? Его явная решимость избегать свою невесту давила на Эстию, приводила её в смятение, распаляла её чувства так, что всё вокруг казалось просто нереальным.

Она уже высказала его отцу отношение к происходящему. Неужели её будущий муж был настолько уверен в ней? Настолько уверен, что решил, будто ему можно её игнорировать? Не ухаживать за ней? Или принц был так страстно влюблён в свою будущую жену, что один лишь взгляд на неё мог заставить его не дождаться брачной ночи? Неужели он так жаждал её? Или – мысль, которая теперь была просто ужасна, – он передумал? Может быть, его не было, потому что он терзался какой-то мыслью? Или собирался с мужеством, чтобы сделать то, чего хотел от него его отец?