Внутренняя война. Том 2

Опомнившись после первого мгновенного удивления, Флиск схватил Маттуила за плечо, чтобы тот не сделал ненароком пары шагов вперед. Форгайл встал перед юношей.

– В пекло, Маттуил! – закричал Флиск. – Где тебя носило? Мы потеряли слишком многих на этих ужасных работах. Я боялся за тебя! Я отвечаю за тебя!

Маттуил не поднял на Флиска взгляда. Трудно было понять, какие чувства отражались на его лице. Но стоял он неуверенно, и капитан ощущал рукой его легкую дрожь. Резкий порывистый ветер и холод, казалось, истощили его и вот-вот готовы были сбить с ног. Маттуил сказал что-то, но очередной порыв ветра унес его слова.

И тут капитан Флиск догадался, что его подопечный не ел с самого своего исчезновения.

– Маттуил! – крикнул он. – Ответь мне!

Что, во имя пекла, Маттуил с собой делает?

Юноша постарался повторить, уже громче.

– Я не мог вынести этого, капитан, – следующая его фраза вновь потонула в завываниях ветра. И Маттуил опять заставил себя повысить голос. – Я видел слишком много амиканских воинов.

– И что? – переспросил генерал Форгайл безо всяких угрызений совести. Он мог еще согласиться на то, чтобы Флиск бросил свои обязанности и искал Маттуила, он понимал это, но оправдать Маттуила, который забыл о своем долге, он не мог. – Ты видел слишком много амиканских воинов и теперь у тебя болезненный страх перед ними? Оглянись. Рабочие идут по своим делам. Они идут, чтобы выполнить и твою работу. Можешь ли ты сказать, кто из них когда-то был воином? Можешь ли ты сказать, кто из них когда-то был амиканцем? Какими бы они ни были, сейчас они уже другие. Теперь они всего лишь рабочие, измотанные непосильным трудом. А ты бросаешь их и свою работу – без разрешения или хотя бы объяснения.

Будь мы воинами, любого, кто покинул бы свой пост, обвинили бы в дезертирстве.

Гнев генерала – или, возможно, только его последние слова – зажгли в Маттуиле гневную искру. Он поднял голову. Его глаза потемнели.

– Я не просил такой работы, – возразил он, отчетливо произнося каждое слово, так что ветер уже не заглушал его речь. – Генерал Кламат не сдержал своего слова. Он знает, что я видел жестокость амиканцев. Он обещал мне такую работу, которая соответствовала бы моим навыкам и на которой мне не требовалось бы терпеть амиканских воинов. Если бы он был человеком своего слова, мне не пришлось бы терпеть тебя.

На мгновение Флиск подумал, что его друг сейчас взорвется. Но вместо этого генерал только крепче взял себя в руки.

– Ты думай, прежде чем говорить, мальчишка, – ответил он намеренно пренебрежительно. – Кламат – наш генерал, а не какой-нибудь молодчик из подворотни. Он лучше тебя знает, как держать свое слово.

Я преподам тебе урок. Возвращайся к работе на три дня. Затем приходи ко мне и попробуй опознать амиканцев. Если ты сможешь это выполнить – если ты сможешь обнаружить хоть какое-нибудь различие – мы с капитаном Флиском найдем, как пощадить твою нежную натуру.

Отвернувшись, Эннис Форгайл пошел вниз по склону.

Маттуил, возможно, хотел пойти за ним, а может, и нет. Капитан Флиск все еще держал его за плечо. Он стойко стоял под ветром, пока юноша не повернул к нему голову.

Убедившись, что Маттуил выслушает его, Флиск произнес:

– Ты подчинишься генералу Форгайлу. Но сперва, Маттуил, ты поешь и выспишься. В таком состоянии и до несчастного случая недалеко.

А после того как поешь и отдохнешь, мы снова поговорим. – Рукой, лежавшей на плече Маттуила, Флиск чувствовал, как напрягся юноша, а еще – как он ослабел. – Мы придумаем, что сделать, чтобы к следующей поставке ты мог остаться в лагере. – Флиск подождал, пока юноша немного успокоится, подождал, пока из его мышц уйдет напряжение, и только тогда добавил: – Когда будешь готов, когда решишь, что готов, когда ты вновь обретешь и здравый смысл, и душевное спокойствие, расскажешь мне о жестокости амиканцев.

Я сражался с ними в последней битве. Я видел, как амиканские магистры убивали своих раненых. Я и сам многое знаю о жестокости. Я годы не доверял генералу Форгайлу, пока не распознал свою собственную глупость. Теперь для меня он больше, чем просто союзник короля Бифальта. Он даже больше, чем мой друг. Это человек, которому я доверяю даже тогда, когда не могу доверять себе.

Маттуил сразу же нахмурился – у него не было никаких причин полагаться на то, что он сейчас услышал, потом изучающе посмотрел на Флиска, пытаясь понять, что того тревожило и какова была его конечная цель. Затем кивнул и отвернулся.

Он не проронил больше ни слова. Его молчание говорило за него – Маттуил не верил. Но он и не отстранил руку капитана, пока они шли к ближайшей столовой.

Херену Флиску пришлось довольствоваться этим туманным знаком.

* * *