Внутренний суслик (СИ)

— А я еще подумал — ну точно вы, Ми… стер Николя. Странный цвет волос, конечно, да и место странное, и То… альфы вашего рядом нет, но в записи видно, что вы, — тарахтело это неудержимое ботало, пока я его утаскивал от людей подальше.

Колтону я махнул рукой, что все в порядке, но он все же пошел следом за нами, правда, не спеша догонять, давая нам возможность поговорить наедине.

— В какой такой записи? — остановившись и развернувшись к Роджерсу, я взял его за грудки.

Тот радостно улыбался во весь рот:

— Сейчас покажу! А, вот! — он протянул мне телефон с видео, где я пел «а напоследок я скажу». — А я вас вспоминал каждый день, Ми… Николя! Каждый! Я упорно тружусь, не ем теперь огуречных по…

— Ты кто? — Колтон преобразился в мгновение ока и нависал скалой над ставшим хрупким на вид юношей, держа его за рубаху на груди.

— Тшш! Колтон, тише. Это… это из прошлой жизни, оставь его, — Колтон повел ухом в мою сторону, не отводя взгляда от Роджерса, и Васятка захихикал, — «Как злой кот, ну вылитый дворовый котяра!»

— Еще раз спрашиваю — представься по форме! — рыкнул альфа, и Роджерс перестал дурковато и счастливо улыбаться, на автомате вскинул руку к пилотке и бойко отрапортовал:

— Боец пятой части Роджерс Доджерс!

— Тот самый Доджерс? — удивился альфа. — Что делаете здесь, боец? — властные командные ноты давались Колтону, как родные и некоторые сомнения стали закрадываться в мою головушку.

— Так точно! Тот самый! Так я это… с Николя хотел поговорить, — растерялся под конец Роджерс и нелепо взмахнул руками, оступившись и падая, запутавшись пальцами в моих волосах, сдергивая парик.

— Да чтоб тебя, лютик! — вскрикнул я, хватаясь за голову и напяливая парик обратно.

Колтон уставился на меня с ужасом, потом протянул руки и поправил парик на голове, я оглянулся и успокоился — вроде бы никто не видел, все смотрели на «зайчиков», обсуждая эпичную встречу в колготках.

— Ой, простите, Николя! А мой папа вначале проклинал вас разными неприличными словами, — затараторил растяпа, и сусел захихикал, вспоминая «бдядь», «зуга», «йобадый гаразь», — а потом, когда увидел каким я стал справным, даже похвалил вас.

— Так, боец, — Колтон нахмурился, — марш на место несения службы, и чтобы я больше не видел, что вы покидаете вверенный вам пост!

— Есть! — козырнул Роджерс, и, развернувшись на месте, снова чуть не завалился, и промаршировал обратно.

— Колтон, отведи меня в палатку, что-то я не очень себя чувствую, — слабым голосом проговорил я, на самом деле ничего подобного не ощущая, подпуская слабость в голос для придания веса своим словам — омега я или где?

— Конечно, Ники, пойдем, — альфа заботливо взял меня под локоток и мы окольными путями пошли к палаткам. — Ну и знакомые у тебя! Об этом раздолбае такие смешные слухи ходят, с ним никто не хочет связываться, ходячее несчастье просто, а не солдат, — улыбнулся Колтон.

Предыдущую ночь я спал плохо, потому что звуки, доносившиеся из соседних палаток, были слишком красноречивыми, поэтому сразу же завалился спать, пока не вернулись мои друзья по палатке и проснулся рано, в шестом часу, все по той же причине не выспавшись — выполз на улицу, развел костер, подвесив чайник над огнем. Из соседней палатки выбрался Колтон, зевнул, поздоровался и, сняв рубаху, принялся отжиматься на единственном свободном пятачке — прямо у лавки, где я сидел, сжимая кружку с чаем в руках. Посмотреть на красивое мужское тело, гармонично развитое, с широкими плечами, развитыми мышцами, играющими под кожей, было, безусловно, приятно — эстетически, но никакого томления или желания не возникало. Не было желания провести по этой спине пальцами, запустить пальцы в волосы, попробовать на ощупь, такая же мягкая у него кожа, как у Тори или нет.

«Можно и в сиреневом, но уже не то», — прокомментировал Василий.

— Всякое видел, и бутылки воровали, и песни, и музыку, и кашу иногда крали, но чтобы омегу прямо из-под альфы украли — первый раз вижу, — зубоскалил Альзо, появившись между палаток в трусах, берцах, с перекинутым через шею полотенцем.

— Иди куда шел, — не прерывая упражнений, ровно сказал Колтон, равномерно отжимаясь двадцатый или тридцатый раз, все так же ровно дыша и не запыхавшись ни на секунду.

— А я как раз сюда и шел, — усмехнулся соперник. — Что может быть лучше километровой пробежки ранним летним солнечным утром?!

— Что? Да все! — хохотнул я.

— Спорим, тебе слабо сделать вот так, — и он, сбросив полотенце на лавку рядом со мной, упал на землю, прямо на руки, оттолкнулся, хлопнув в воздухе ладонями, и опять опустился на руки, отжимаясь.

Васятка ржал, как припадочный, глядя, как разлегшиеся передо мной альфы отжимаются наперегонки, блестя в утреннем свете гибкими спинами с мелкими светящимися капельками пота.

— Чем еще мериться вздумаете? — подколол их я, не в силах сносить эти петушиные бои перед единственной курочкой.

— О, я весь — сборище неоспоримых достоинств, — подмигнул мне Альзо, вставая и отряхивая ладони, он подошел ко мне и, наклоняясь, прошептал, — я еще целоваться умею умопомрачительно!