Внутри

Виктория встала и подошла к окну. Через его прорезь в комнату падал мягкий рассеянный свет. Борис сидел в кресле и без особого интереса смотрел на девушку у окна. Она видела его силуэт на стекле, отражение будто дрожало из-за мелких капель дождя, бесшумно пролетающих мимо. Оба уже долго молчали, как и серые окна дома напротив. Виктория прошаркала к шкафу, но, не обнаружив там ничего интересного, подошла к креслу, где сидел Борис, и едва коснулась его плеча. Ничего не почувствовав, она убрала руку. "Как же хочется спать, – протянула она и всем телом облокотилась о мягкую засаленную ткань. – Знаешь, Боря, как мне хочется покоя? Все эти разговоры вокруг, вся эта ложь и фальшь… Всё кажется таким ненастоящим, даже за этим пластмассовым окном – кажется, что если выйти туда, всё это станет ещё более нереальным. Знаешь, я раньше вела дневник. Но несколько месяцев назад, когда в очередной раз сидела над ним, поняла, что писать нечего. Я ничего не могу написать. Я подумала – ничего же не изменилось, что же я строчила там раньше, если рассказать мне не о чем? Перечитала последние записи. Куча слов ни о чём, уныние, одиночество, в общем – дно." Ей очень хотелось вернуться в свою комнату, но идти туда не было сил. "Я иногда смотрю на другие дома – вроде бы обычные дома, окна освещены, люди ходят… Но на самом деле я вижу лишь бетон и стекло, пластик и железо… Там нет никаких чувств. Всё стерто. Холод, пыль и бетон…" "Треугольники, квадраты, треугольники…" – задумчиво вставил Борис. "Что-то среднее между живым и неживым… Да. Боря! А представь, что ты в плаще стоишь на причале, а я иду мимо, в облаке серого дыма. Наши взгляды встречаются, и начинается дождь. Ты простужен и забыл носовой платок. Я замечаю это, подхожу и предлагаю салфетку. Чтобы ты не смущался, я начинаю рассматривать храм на той стороне реки. Хорошо, что ты не знаешь, что на один глаз я близорука, а на другой – дальнозорка… Потом ты берёшь меня за руку, и мы идём по мокрому асфальту к мосту. А там – уличные музыканты и какой-то дрянной поэт, срывающимся голосом пытающийся перекричать расстроенные инструменты. Мог бы отойти подальше! Я всё жду, когда ты снова посмотришь на меня, но ты не хочешь исполнить моё маленькое желание. "Ты очаровательна", – говоришь, но всё равно не смотришь. Тогда я, немного подумав, достаю из кармана три высушенных цветка, собранных мною прошлым летом, и дарю тебе… – Виктория прерывисто выдохнула. – Ты улыбаешься и говоришь, что это лучший день для того, чтобы забыть друг друга. Мы чувствуем себя счастливыми, у меня даже не болит спина! Мы просто тени в этом огромном городе – похожие на все эти вывески и давящие со всех сторон серые стены зданий. Через полчаса мы разойдёмся по домам, конечно же, не простившись… А через год с небольшим я узнаю, что тебя увезли в морг и сделали вскрытие, так и не поняв, как твои зубы…" "Что?! – раздражённо вскрикнул и без того утомившийся Борис. – Ты смеёшься?!" "Какой ты грубый, – сказала она с лёгкой обидой. – А почему я должна смеяться? Вот это всё – твои слова, твои жесты, твои взгляды, твоя тоска, моё глупое молчание и цветы – это очень красиво. Гораздо привлекательнее того, что мы имеем на самом деле." "Но ведь это не мы – на самом деле, – ответил Борис, раздражаясь ещё больше. – Это твои фантазии. А всё, что ты можешь придумать – только твое отражение в пыльном стекле окна." "Мы встречаемся каждый день, – сказала Виктория. – Ежедневно. Вместе нам лучше. Так почему бы нам не пожениться?" "Ну конечно", – снова отрешаясь и понимая всю несерьёзность происходящего пробубнил Борис. Он уже понял, что Виктории никто в действительности не интересен, и эта глупая идея пришла к ней лишь от безысходности и окончательной потери связи с реальностью. "Ты только подумай, – продолжала девушка, – ты не знаешь меня, я не знаю тебя – только роли и общие портреты. Это же так просто! Боря! Давай переедем в Швецию – ты, я и Женя. Там есть такая штука – шведская семья. Нас втроём могут поженить." "А Евгений-то тут при чём!?" – в очередной раз изумился Борис. "Да лень мне с ним разводиться. Столько морочиться с этим… Кроме того, он хозяйственный, да и зарабатывает неплохо. Ты не переживай – он согласится, ему всё равно." "Мда, – бросил мужчина. – Проще ехать беженцами". "Точно! – воскликнула Виктория, – Так мы и гражданство быстрее получим! Теперь и ты понимаешь, насколько это хорошая идея!" Борис встал и подошёл к окну. Во дворе не было ни души, темнота сгущалась, и ночь обещала быть холодной.

***