Внутри

Они лежали на кровати, пока мир за окном неистово рыдал, завывал и громыхал. И здесь – подле Ники, крепко сцепив ее руку со своей в замок – он наконец нашел силы с начала и до самого конца прокрутить у себя в голове воспоминание того утра, которое тысячи, миллионы раз за эти четыре года обрывал, стремясь потерять его, стереть, предать забвению. Но оно вторгалось в его обыденность, которой стала его жизнь без нее, режущими глаз красными вспышками, колющей болью в межреберье, сдавленными до невозможности как вдохнуть, так и выдохнуть легкими. В то утро он рано проснулся – солнце только-только поднималось над горизонтом. Ему приснился удивительно бодрящий сон, в котором они с Лидией бегали по затопленному закатными лучами полю плодоносящих одуванчиков, и те разлетались в разные стороны и взмывали в небо бесчисленными белыми зонтиками. Ему так нестерпимо хотелось поделиться с сестрой эмоцией этого сна, что он чуть не забыл натянуть трусы. Он подскочил к двери ее комнаты, дернул ручку – дверь оказалось заперта. Это показалось ему странным. «С чего вдруг?» – тревожно пронеслось в голове. Он пару раз тихонько постучал в дверь – ничего. Тогда он хотел было постучать настойчивее и громче, но, не успев поднести кулак к двери, передумал и пошел на кухню за ножом. Навалившись на дверь, он загнал запирающий язычок в паз, а затем поддел его ножом и отодвинул. Дверь подалась и он вошел. Сестра лежала с головой укутавшись в одеяло. Он на цыпочках подобрался к ее кровати, присел на корточки и схватился за край одеяла....

– Знаешь, там внутри все было таким красным. Влажным. Когда я поднял вверх одеяло, кровь закапала с него на простынь. Оно было таким набухшим и жутко тяжелым. Она лежала ко мне спиной, свернувшись словно младенец в утробе. Белая кожа. Выступающие позвонки, казалось, до предела растянувшие кожу – вот-вот порвется. И вся она была такая маленькая. Хрупкая. Когда я взял ее за плечо, чтобы развернуть к себе, я не боялся, что она окажется мертвой, – в этом я был уверен, – я боялся, что она в момент рассыпется на мелкие кусочки, и я не смогу еще раз взглянуть на ее лицо. Лицо, которое она считала некрасивым. Лицо, без которого я не мыслил своей жизни.

– Ведь ты никогда даже не испытывал этого одиночества посреди толпы, среди друзей, в семье? Любимчик всех девчонок, пример для подражания для всех парней. Ты вообще знаешь, что это такое, красавчик? Одиночество? – Лидия вперила руки в бока и уставилась на Дениса.

– И что? – опешил он от ее обвинительного тона. – У меня просто оптимистичный темперамент! А тебе все лишь бы поводы для своей меланхолии состряпать.

– У меня для меланхолии поводов нет. Есть только веская и не единожды озвученная причина.

– Твоя причина – это пубертат. Это просто надо пережить. Через 2-3 года отпустит.

– Да я не вынесу эти 2-3 года, ты понимаешь?! За последние месяцы я пропустила больше занятий, чем за все 7 лет обучения. У меня больше сил нет сносить эти сочувственные взгляды. Меня до сих пор не утопили только потому, что брат-красавчик. А что я буду делать, когда ты свалишь в универ? – в последнее время Лидия часто употребляла какие-то неприятные и сильные слова: «утопили», «разодрали и растащили», «выкинули на задворки восприятия», «обескровили безразличием». Он пытался убедить себя в том, что это у сестры такие вербальные эксперименты: с самого детства она изъяснялась почти что литературным слогом.

– Лид, да прекрати ты, в самом деле! Вбила себе в голову какую-то ерунду и нагнетаешь, – ему тут же стало жутко неприятно от жесткого тона сказанного. Он наклонился к сестре, взял ее за подбородок и приподнял так, чтобы ему стало удобнее смотреть ей в глаза. – Ты прекрасная курносая девчонка. Да, угловатая и дерзкая, как и большинство подростков. Но никак не уродливая. Никто не смотрит на тебя с отвращением, никто не выкинул тебя на задворки восприятия, никто не общается с тобой только потому, что у тебя есть старший брат, – он уже почти было сказал «красавчик», но вовремя остановился.

– Твои слова от любви, а не от объективности, – тут же воспользовалась Лидия возникшей в его оде паузой и убрала его руку со своего подбородка.