Внутри

– Конечно, не сегодня. Мать об этом моему отцу все первые 10 лет моей жизни твердила. Мол, если б не Игоряша, я б сейчас с Антоном Юрьевичем, если б не Игоряша, я б сейчас с Геннадием Михайловичем… А не с тобой, плебей! А после того, как отец умер, она с этим ко мне стала в мозг соваться. Ко всем этим Юрьевичам и Михайловичам уже только в любовницы теперь можно было. И вот я снова виноват! И еще 8 лет этих «если б не ты, да кабы…»

Еще вчера на все это она бы сказала что-то вроде: «Это было 300 лет назад», – но сегодня она сама была уничтожена событиями 300-летней давности.

– Ты поэтому пьешь? – произнесла она с сочувствием, которого Игорь, однако, не заметил. И даже больше – воспринял как очередную подколку.

– А что?! Недостаточный, по-твоему, повод?! Знаешь, девочка моя, что я тебе скажу об этой жизни? Потому что тут есть кое-что такое об этой жизни, что тебе неплохо было бы знать, – он немного помедлил, как будто бы проверяя ее готовность услышать это «кое-что». – Когда ты трезв, тебе приходится проживать каждую секунду этой жизни, и если ты повнимательнее присмотришься к каждой этой секунде, то обнаружишь, что большую часть этих секунд ты сидишь на горшке или жрешь на бегу между дико срочными встречами. И все. И ни черта больше!

В его хромоногой фразе о беспроглядности жизни было столько боли. И, хотя Ника и не была вполне уверена, была ли эта боль чистой или обязана своим рождением алкоголю, она все же положила свою руку поверх его.

– Ой. Только вот не надо! – снова проигнорировал Игорь ее сочувствие.

– А что тогда надо? – беспомощно пробормотала Ника, чувствуя, что ситуация ускользает от ее понимания.

И тут Игорь медленно поднялся. Своей головой он заслонил свет потолочной люстры – и на Нику легла тень.

– Я хочу свой подарок!

– Подарок? – теперь, когда Ника не могла видеть его губ, она как будто впервые услышала, сколь нечленораздельна его речь. И переспросила скорее больше, чтобы удостовериться в услышанном. Но Игорь снова истолковал по-своему.

– Да! У меня вообще-то день рождения сегодня, девочка! Ты вот пришла. Молодец! Ну а подарок-то где, а?

– Но я же не знала… – попыталась было Ника объясниться, все никак не беря в толк, что диалога с Игорем, или скорее с тем, что от него еще осталось после выпитого, сегодня не выйдет.

– Бла-бла-бла. Снимай это! – и он дернул ее за майку. – Будешь дарить мне себя. Раз ничего у тебя другого больше нет.

Он сказал это так, что она, не сняв ни единой вещи, почувствовала себя голой и продрогшей перед ним.

– Я не буду, – она поднялась – и на верхушке человека-скалы блеснул свет заслоненной им лампы.

Он молчал. Он не двигался. Выражение его лица в контровом свете было не доступно.

И только когда она сделала попытку обойти его, чтобы выйти из кухни, он, в свою очередь, двинулся на нее. Ника попятилась к окну. А когда пятиться стало некуда и ее спина уперлась в подоконник, Игорь навалился на нее и уставился взглядом – настойчивым и тяжелым.

– Что… – не успела она закончить, как он прикоснулся пальцем к ее губам и покачал головой, веля молчать.

Он запустил ладонь в ее волосы и крепко обхватил череп – немного сжать, и ее нет. Наклонился и начал целовать. И это совершенно не было похоже на их привычные поцелуи. Вернее, это совершенно не было похоже на поцелуи в принципе. Он как будто пытался откусить от нее кусок.

«Ай. Мне так не нравится», – выкрикнула Ника, но в реальности из-за присосавшегося к ней Игоря раздалось лишь недовольное мычание.

– Ах, тебе не нравится! – и он навалился сильнее на ее тело, вцепился больнее в ее губы.

Она попыталась оттолкнуть Игоря, но его крепкое тело, словно песок, поглотило энергию ее ударов. Ника закричала. То ли на крик, то ли по совпадению на кухне появился впустивший ее в эту квартиру мужчина.

– Отстань ты от девушки! Она не расположена, – и он дернул Игоря за плечо.

Игорь резко развернулся к вошедшему и одновременно с тем так сильно прижал Нику к подоконнику, что раздался хруст. Его услышали все трое. И все трое замерли. Мышцы Игоря на долю секунды расслабились – и Ника тут же вынырнула из-за него на середину кухни. Но уже следующее ее движение было прервано рукой Игоря, схватившего ее за куртку. В кухне раздался еще один хруст. Она попыталась вывернуться из порванной куртки, но Игорь все еще крепко сжимал ее в своей руке, одновременно подтягивая Нику к себе. В бессилии она невольно упала перед ним на колени.

– Пожалуйста, не надо. Пожалуйста, можно я уйду, – вырвалось из нее – и на кухне раздался очередной хруст, но услышала его только Ника, окончательно сломавшаяся от всего происходящего.

– Ты останешься здесь. Со мной. Потому что Я ТАК ХОЧУ!

Игорь повалил Нику на пол. Ее ноги он прижимал весом своего тела, ее руки держал плотно прижатыми к полу, а другой свободной рукой пытался расстегнуть пуговицу на ее штанах. Находящийся на кухне мужчина периодически хватал Игоря за руку, обхватывал его за талию и пытался оттащить, но Игорь отмахивался от него, как он назойливой мухи, с невероятной для упитого в хлам человека быстротой.