Внутри невидимых стен

Эльда пожала плечами, но по глазам было видно, что она поняла то, что он имел в виду, а не то, что он сказал. Но, в самом деле, стоит ли загадывать. Жизнь – штука странная. Хоть на Зелирии, хоть на Земле.

Они сделали несколько шагов вдоль улицы и, мельком оглянувшись назад, Макс увидел, что над главным входом в церковь изображен знак. Такой знакомый! Трилистник! Словно кто-то снял копию с его медальона и спроецировал ее на церковь.

– Этот символ… – указал он. – Что это?

– Это знак Затрартхуна, – сказала Эльда. – Эта религия не слишком популярна на Зелирии, и я как-то не сразу сообразила, что твой медальон так похож на этот знак.

«Великолепно. Обнаружить земной трилистник на церкви в мире на другом конце Вселенной… Либо у человечества и зелирийцев весьма шаблонная и схожая фантазия, либо в этой Вселенной есть и другие цивилизации, которые оказывают на нее сильное влияние», – подумал Макс. Впрочем, большого значения это сейчас не имело.

Неловко обнявшись и помахав друг другу, Эльда с Айли отправились по главной деревенской дороге вперед, а Макс и Лика свернули назад, за церковь.

* * *

– Я правильно понимаю, что нам сейчас придется несколько дней идти вдоль гор, чтобы вернуться на ту же равнину, где мы встретились с караваном, – уточнил Макс, когда они отошли от деревни пару километров.

– Вовсе нет. Больше скажу, мы почти на месте, – Лика махнула рукой в сторону леса у самого подножья гор, что простирался всего лишь в нескольких сотнях метров по левую руку от них. – Вон там, чуть дальше, есть потайная тропа умари. Она охраняется – это значит, что нас встретят стражницы и проводят к Лассе.

– Здорово!

Сперва обрадовавшись, Макс быстро сообразил, что новость вызывает у него не только восторг, но и беспокойство. Встреча с остальными умари хоть и была целью его путешествия, оставалась для него загадкой – примут ли они его? Поверят ли ему?

С каждой минутой, когда они не спеша приближались к лесу и горам, Лика становилась все радостнее и возбужденнее, а Максу было все больше не по себе. Хамки пошел «разбираться с Эйкой» уже давно, и чем он сейчас занят и все ли с ним в порядке – большой вопрос. Макс не чувствовал его присутствия, и все его мысленные оклики остались без ответа. Это пугало, ведь Хамки был единственным весомым для умари аргументом, чтобы, если не объявить Макса своим правителем, то хотя бы не выпустить ему кишки при первой же встрече.

Мысль была своевременной. Едва они вошли под сень деревьев, как дорогу им преградили две девушки-умари.

– Как это понимать?! – прошипела фигуристая стражница с круглым лицом, зелеными волосами и длинными парными клинками. Ее одежда чем-то походила на то, что носила Лика, но ткань была заметно качественнее и новее; кроме того, форма на обеих стражницах была абсолютно одинаковой. – Кто вы такие?! Как тебя звать?

– Лика. Верная рабыня Гласа Салангана Хамки, Макса, – представилась она.

– Зелириец – Глас Салангана? Ты сумасшедшая? – зарычала вторая. Она была чуть ниже своей напарницы и отличалась от нее более острыми чертами лица, малиновыми волосами и «нулевой» грудью.

Макс заметил, что руки стражниц потянулись к оружию, а глаза подозрительно сузились. «Хамки, надеюсь, ты не соврал…» – подумал он.

– Привет, девчонки, – насколько возможно непринужденно улыбнулся Макс. – Лика не соврала. Поздоровайтесь с Хамки!

Шлепок по плечу. Ничего.

– Лика, за такие шутки тебя следовало бы убить вместе с этим несчастным! – прорычала зеленоволосая.

«Хамки же сидел на правом плече!» – вспомнил Макс и быстро исправил свою ошибку. Глаза стражниц округлились, челюсти отвисли, и они, чуть дрожа, отступили на шаг назад.

– Простите моего Гласа, – сияя улыбкой, сообщила голограмма саланганца. – Он иногда бывает немного нервным. Кодринка, Брастейка, слова Лики истинны. Макс – мой Глас. Слушайте внимательно. Отныне Макс, мой Глас, – тот, кто будет повелевать всеми вами. Пусть Ласса будет его правой рукой, я не возражаю! Но теперь владеть вами будет он! Ведомый моей лапой, он – тот, кто приведет умари к процветанию. Не падайте ниц, не дрожите и не бойтесь. Макс – не тот, чьего гнева вам надо бояться. Он – тот, кто станет проводником моей воли на Зелирии. Он – тот, чьи слова должны стать для вас непреложной истиной и законом. Он – ваша новая надежда.

Хамки рядом не было, Макс не чувствовал веса. Вещала с его плеча, и в самом деле, голограмма. Она продолжала речь, стражницы стояли, ни живые, ни мертвые от ужаса, а Макс окончательно перестал понимать своего фиолетового спутника. Столько воплей, столько ругательств, столько словесных ушатов помоев Хамки на него вылил, а теперь… Его голограмма говорила четко и ясно. Никаких издевательств, никакого сарказма, что всегда сквозил в его словах. Хамки на полном серьезе излагал свои планы на переход Теократии под управление Макса.