Внутри невидимых стен

– Да как нефиг! – Макса будто дернуло, а глаза смотрящей на него Вельги округлились до размеров ее щита. Хамки провернул с ними тот же фокус, что когда-то с Ликой.

– Так он… Саланган Хамки… Он… – запинаясь, произнесла Вельга. – Он… Такой маленький?!

– Я не маленький, лошадь ты перекормленная!!! – беззвучно для нее взвыл десятисантиметровый великий саланганец. – Я оптимальный!!!

Не в силах сдержаться, Макс согнулся от хохота, а вот остальным почему-то было не до веселья.

– Маленький?! – зарычала Лика. – Да как ты посмела?! Саланган Хамки велик!

– Нет-нет! – Вельга не на шутку перепугалась. – Я не хотела его обидеть! Простите меня! Просто я…

– Да ладно, он и правда весьма компактный, – сквозь смех смог сказать Макс. – Но говорит, что оптимальный.

– Сволота… – проворчал, нахохлившись, Хамки.

– Так можно мне задать вопрос? – напомнила о себе Лика.

– Конечно, – улыбнулся Макс.

– А если я не отвечу, что тогда? – сварливо откликнулся фиолетовый.

– Тогда ответ придумаю я, а идиотом будешь выглядеть ты, – мысленно усмехнулся Макс. – Хоть ты и невидим!

– Зараза…

Лика помялась несколько мгновений и на одном дыхании выпалила:

– Саланган Хамки, а можно я не умру так скоро? Пожалуйста! Хоть созданный тобой мир жесток и несправедлив, чтобы закалить нас, но он все равно прекрасен! И эта жизнь, что ты даровал всем нам, – я люблю ее! Но Проклятье скоро настигнет и меня. Еще восемь-девять лет, и меня не станет. Прошу, дай мне пожить подольше!

Почти выкрикнув это, Лика сжалась и зажмурилась, словно ожидая удара, Вельга погрустнела, а Хамки, кажется, впервые за все время по-настоящему растерялся.

Лика подняла глаза на Макса. В ее взгляде было столько надежды и мольбы, что у парня ком в горле застрял. Он почувствовал себя последней сволочью, прекрасно понимая, что его слова и желания ничего не изменят и никак не смогут помочь ей, если этого не сделает Хамки. А Хамки… Кто знает, что он скажет и сделает сейчас.

– Э… – фиолетовый заикнулся, еще пару секунд помялся, но быстро вернул себе прежнее самообладание. – Нет.

– Что?! – оторопел Макс.

– Я сказал «нет», Макс, – повторил хомяк. – Она умрет. Умрет в том же возрасте, когда гибнут все умари. Я ничего не собираюсь делать для ее спасения.

Максу захотелось задушить его прямо здесь. Но это было невозможно. Да и не имело смысла.

– Хамки… – мысленно прорычал он. – Как ты можешь так говорить? Ты сам бессмертная скотина, а умари живут меньше тридцати лет! И ты не хочешь это изменить? Ты бездушная тварь! Или эти россказни про величие твоей расы – лапша на уши, демиург ты херов?

– Успокойся, Макс, – вздохнул саланганец. – Поливая меня матом, ты ничем ей не поможешь. Я могу все изменить, но не буду. Закрыли тему.

Макс взглянул в глаза Лики, судорожно пытаясь придумать, как лучше ответить. Девушка-кошка отвела взгляд и, отвернувшись, чуть слышно всхлипнула. Глаза спецназовца и выражение его лица сказали ей все куда лучше слов. Макс понимал, что не сможет соврать ей, даже если захочет успокоить. Да и стоило ли давать ей ложную надежду? Тогда гибель станет еще тяжелее…

– Прости, Лика… – вздохнул он. – Я ничего не смогу сделать для тебя.

– Ничего страшного, Макс, – она посмотрела на него, старательно вытирая слезы с лица. – Я приму свою судьбу. Салангану Хамки лучше знать, как будет правильно. Значит, я не нужна в этом мире надолго, вот и все.

– Хамки, почему? – мысленно спросил Макс, даже не глядя на хомяка.

– Этот мир добр и справедлив, я знаю это, как никто другой. И не моя вина, что своей ненавистью и агрессией они извратили его до неузнаваемости. За прошедшие миллионы лет зелирийцы могли сотни раз успеть освоить биоинженерию и сделать себя генетически бессмертными. Но прогрессу и заботе друг о друге они предпочли войны и ненависть.

Хамки развернулся на сто восемьдесят градусов, и теперь в поле зрения Макса находился его толстый фиолетовый зад.

– Лика, я уверена, что после смерти тебя ждет лучший мир, чем Зелирия, – попыталась подбодрить девушку Вельга. – Саланган Хамки не может быть злым!

– Она превратится в гниющую биомассу и ничего больше. Как и все вы, – отозвался Хамки.

– То есть, физически станет такой же, как ты душевно, – огрызнулся Макс.

– Все в порядке, – голос Лики уже почти не дрожал. – Вельга, ты права. Саланган Хамки добрый, иначе бы он не создал всех нас. Он даровал нам жизнь, и я, как и все умари, безмерно благодарна ему за это.

– Конечно! И он не убил меня, узнав, что я не верила ни в него, ни в своих богов. Но раз Саланган Хамки – не выдумка, то и боги Зелирии могут существовать?

– Нет нигде никого! – снова влез в разговор Хамки, словно забыв о том, что слышит его только Макс. – Потом изучу их бредовые верования, конечно, но моя божественность для умари – лишь совпадение, а уж что там эти лысые приматы нафантазировали – и гадать не хочу.

– Вельга, нет других богов, – вздохнул Макс, жестом указав спутницам, что пора двигаться дальше.

– Ну, значит, я все-таки была права, – пожала плечами она. – Это радует!