Во имя человека

Все сидели за столом, не разговаривая и не двигаясь. Я поглядел на Аллу Викторовну, она кивнула мне. Встал, поднял стакан, вспомнил…

Около месяца назад мы сидели в этом же кубрике, праздновали день рождения Игната, и тогда я первым поднялся, чтобы поздравить его. А он, поблагодарив всех, в конце вдруг сказал:

— Если вдуматься, не очень удачно сложилась моя жизнь… — Вздохнул, поглядел на меня. — Завидовал я ребятам, у которых есть отцы-матери. Но среди вас я — как в родной семье!..

Я молчал, а все тихо и неподвижно сидели за столом. И я заговорил:

— Умер человек, который был настоящим товарищем всем, с кем он работал и жил. Давайте всегда помнить его заботливое отношение ко всем нам!.. Если мы в своей жизни и делах будем равняться на Игната Прохорова, и в большом, и в повседневном, тогда он не умер, просто его нет сейчас за столом с нами!

Катя не плакала, но и не глядела на меня.

Выпили, стали закусывать… Потом Енин и Пирогов поднялись, осторожно, стараясь никого не потревожить, ушли работать.

Мужчины закурили… Петухов вдруг сказал негромко:

— Подивил меня как-то Игнат… — потер большой ладонью свою гладко выбритую голову. — С получки зашли в столовую, выпили, закусили. А тут учительница привела целый класс малышей. Ходили, наверно, куда-нибудь на экскурсию, проголодались. Сидят за столами, как галчата, ноги до пола не достают. Игнат вдруг подошел к буфету, купил большой кулек конфет, раздарил им… — Петр Петрович чуть улыбнулся: — Детки, конечно, обрадовались, а учительница рассердилась: аппетит, дескать, пропадет у них!

Мы молчали.

Катя подняла голову, поглядела на Петухова, кивнула ему, но улыбнуться не смогла…

Опять стало тихо. Слышалось только, как работал кран, да так же ровно и глухо шумел дождь.

— У Игната было чему поучиться, — выговорил Тихон Сотников. — Но что уж я от него перенял… насовсем, так это — крепко держать слово!

Игнат был такой! Все это знали.

— Алла Викторовна? — быстро спросил механик катера Захар Сидорович Комлев, ожидающе глядя на Рабацкую своими разноцветными глазами: левый у него был голубым, а правый — карим.

Она поняла, кивнула. Наш пятидесятисильный катер не брал больше четырех пассажиров, пора было развозить людей по кранам.

— Ну, вот и помянули Игната! — неспешно и негромко проговорила Наташа Левашова и вышла из-за стола.

За ней поднялись другие. Комлев поморщился:

— Опять пятерых друг на друге везти?

— Мы — легкие, — ответила ему Наташа. — Особенно я! — и в дверях обернулась, нашла глазами молчавшего все это время Кузьмина, поглядела на него, вышла.

Потом Комлев вернулся за бригадой Петухова. Прощаясь, он сказал Кузьмину:

— С трудом верится, товарищ Кузьмин, чтобы Прохоров просто сорвался с трапа…

И когда Комлев увозил бригаду Панферова, все члены ее, прощаясь, безмолвно вопрошали Кузьмина. Они ушли. Алла Викторовна не вытерпела:

— Что же это такое предполагается, Виктор Трофимыч?! Ведь это же тогда… Ведь это же убийство! — И она всхлипнула. А Кузьмин ответил негромко:

— Жалеют люди, Алла Викторовна, Игната Прохорова.

Алла Викторовна, ссутулив узенькие плечи, пошла к дверям, стала медленно и неловко одеваться. Я помог ей, набросил сверху дождевик.

И вот проводили всех, кто не работал на нашем кране.

— Что же это, Серега, а?! — так же, как Алла Викторовна, проговорила вдруг Санька. — Неужели Прохорова?!

— Поможешь тете Игоре — и одевайся, приходи на кран: пора нам сменить Енина и Мишу!

И когда одевался в коридорчике, поймал вдруг остро-внимательный взгляд Смоликова.

6

После смерти Игната не прошло и недели, как разговоры пошли.

— На кране Колосова крановщика убили!

— Какого это?

— Игната Прохорова. Красивый еще такой был, цыганистый…

— Убили!.. Сам сорвался с трапа, разбился о камни. Колосов прыгнул за ним, вытащил. Да поздно…

— Сорвался!.. Да Прохоров — кровь с молоком. Его в цирке пусти по канату бегать, — не сорвется!..

Мне передавали, что кое-кто считал меня повинным в случившемся.

Работали мы теперь без выходных, кочегаром у Кати был Смоликов. И уставали мы больше, чем всегда.

Санька, каждую свободную минуту и с любым человеком обсуждая обстоятельства смерти Игната, говорила напрямик, значительно выставляя вперед пухлый, с ямочкой посередине подбородок:

— Слепому ясно, что Прохорова убили! Весь вопрос: кто и за что?! Но убийцу рано или поздно обязательно найдут!

Тетя Нюра вздыхала, качала головой, глядя на Саньку. Однажды все-таки сказала ей:

— Ты, девка, Игнашу поминай да жалей, а глупости своей не выказывай.

— По старости ума ничего вы не понимаете, бабушка! — отмахнулась Санька.

— Подрастают кадры! — насмешливо хмыкнул Енин, смешно свернув на сторону свой утиный нос.

— По старости ума!.. — передразнил Саньку Миша Пирогов. — Ты бы хоть сама-то слышала, что говоришь!..

— Извините, тетя Нюра! — спохватилась Санька.

Как-то ночью приснился мне отец. Он разговаривал с Игнатом, с которым, — даже и во сне я понимал это, — не был знаком. Отец, широкоплечий и грузный, сидел за столом в своем кабинете, курил.

Он разговаривал с Игнатом так, как обычно разговаривал со мной. Однако странно говорил отец: