Во имя человека

Еще до обеда со своего крана позвонила Наташа Левашова, сказала, что у ее причала стоят в очереди четыре баржи. Значит, работы еще на полтора дня. С ее крана уходили в отпуск шкипер, кочегар и крановщица Галя Самохина. Галя выходила замуж, ехала на свадьбу. А вот красивый крановщик Тихон Сотников, который тоже собирался в отпуск, получив какое-то письмо, неожиданно решил остаться. Потом Наташа спросила:

— Ну, как там тетя Нюра?

— Да ничего.

— Дай-ка ей трубочку, Серега.

Тетя Нюра торопливым движением сдвинула с уха платок, прижала трубку:

— Слушаю, Наташенька! Вот спасибо, девочка!.. Да-да, — и всхлипнула.

Потом позвонили Петухов и Панферов, рассказали о делах на своих причалах, о том, кто уходит в отпуск. На кране Петухова братья-близнецы Локтевы неожиданно решили остаться. И Петухов, и Панферов поговорили с тетей Нюрой, попрощались с ней.

Из порта тоже поступила радиограмма на имя тети Нюры.

Санька с Катей сварили щи, испекли пирог с яблоками. Еще вчера Катя сказала мне, что решила подарить тете Нюре свой теплый пушистый шерстяной платок. В начале этой командировки, когда еще было тепло, Миша Пирогов сфотографировал нас всех на понтоне у крана. Тетя Нюра сидела посредине в первом ряду, мы все расписались на фотографии. Дня за два до этого мы с Санькой сочинили адрес тете Нюре, Санька красиво переписала его на большой лист бумаги. Я взял одну из своих студенческих папок, которая получше, вложил в нее адрес.

Когда все сели за стол, — нарядная, молчаливо-торжественная, чуть грустная тетя Нюра по-прежнему сидела во главе его — я встал, поднял стакан с разбавленным спиртом:

— Мы все, тетя Нюра, хотим поздравить вас с трудовым юбилеем! Грустно нам, что вы уходите, да жизнь ведь не остановишь. Глядя на вас, мы учились каждодневной, упорной и скромной жизни — работе, и добрая память о вас — всегда с нами!

Санька зачитала наш адрес, Миша Пирогов вручил фотографию с нашими подписями, Катя подарила тете Нюре платок.

— Ну что ж, дети мои, — тетя Нюра вытерла слезы, чуть улыбнулась нам. — Спасибо вам, порадовали меня, старуху!.. Трудно мне, конечно, будет без вас всех, без моей реки-матушки… Одно вам только скажу, детки: все, чем красива земля, построено на ней добротой!

На кране остались работать Катя с Санькой, а мы со Смоликовым поехали проводить тетю Нюру и Енина с Мишей. Кроме старинного, обитого фигурным железом сундука, у тети Нюры был еще чемодан, да я отдал ей свой рюкзак, он тоже оказался полным. Енин и Миша оставляли почти все свои вещи, потому что после отпуска снова возвращались к нам, уезжали сейчас с маленькими чемоданчиками. Так что тетя Нюра даже сказала:

— Не надо, Сереженька, вам с Иван Иванычем попусту морозиться, мои пожитки и Сашка Енин с Мишей прихватят.

— Прихватить-то мы, конечно, можем… — Енин смотрел на меня.

— Да разве в этом дело, тетя Нюра? — спросил Миша.

— Ну, тогда я уж обойду напоследок свой домик, да и в дорогу, — она поднялась, пошла к дверям.

Доехали, как обычно, на попутных самосвалах. Было уже совсем темно, но и весь порт, и пароход «Александр Невский» были ярко освещены огнями. В порту было много народу, почти все старожилы поселка пришли попрощаться с рекой до следующей навигации. Только вот сейчас, глядя на молчаливых людей, я вдруг понял, какую же громадную роль играла всегда река в жизни таежного жителя! Ведь до того, как началось строительство химкомбината и проложили железную дорогу, с окончанием навигации люди этих мест оказывались буквально отрезанными от всего мира больше чем на полгода: санная дорога была мучительно трудной и долгой. Все уже изменилось, но ведь в течение многих лет река служила почти единственной артерией, связывающей тайгу с большой жизнью, и вот добрая память об этом ежегодно заставляла таежных старожилов приходить прощаться с рекой. Они просто стояли сейчас, молчали и курили, негромко переговаривались, и чувствовалась во всем торжественная приподнятость.

К нам подошли отпускники с других кранов. От Левашовой были трое, петуховские — двое, с крана Панферова — четверо.

«Александр Невский», празднично сияя огнями, радужно светя паром, подошел от грузового причала к пассажирской пристани. Тетя Нюра оказалась в двухместной каюте. Мы разложили ее вещи, Смоликов принес из буфета бутылку шампанского.

Выпили шампанское, посидели по обычаю, расцеловались с тетей Нюрой, прощаясь, зашли в каюты других, пожали им руки, сошли на берег.

22

После ухода «Александра Невского» мы проработали еще на своем причале полные двое суток, пока разгрузили последнюю баржу. Работали через смену Смоликов с Катей и мы с Санькой. Не успевали мы ни выспаться, ни сделать очередную профилактику крана, ни пообедать, обходились чаем с бутербродами.