Во имя Чести и России

Ощетинившись и отбивая атаки противника, кучка людей, окруживших адмирала, прокладывала путь к Малахову кургану. Добравшись до крутины, шедшей от него ко второму бастиону, пришлось остановиться, скрывшись за ней. Неприятель, понимая какой ценный пленник может оказаться в их руках, всей мощью навалился на слабое укрепление…

Дело могло кончится совсем скверно, но в самый критический момент в кромешном мраке показался всадник на белом коне. Этот конь был хорошо знаком защитникам 1-й и 2-й линий! На выручку защитникам Камчатского люнета спешил стремительный генерал Хрулев. Приведенные им резервы оттеснили французов, и Нахимов с небольшим отрядом смог добраться до Малахова кургана, откуда тотчас ударили по неприятелю пушки.

– Благодетели мои, в штыки за мной! – раздался возглас бравого генерала.

И как ни истомлены были люди, а этот призыв ободряюще подействовал. Подтянулись и ринулись следом за Степаном Александровичем выручать у супостатов Камчатский люнет… Устремился в обратный путь и Федя. Там, на руинах, остался лежать его друг, тело которого, как и тела других погибших не было возможности забрать при отступлении. А еще… «Война – это когда либо убиваешь ты, либо убивают тебя. В бою враг – не человек. Свое «се человек» ты вспомнишь, когда он будет пленен, ранен или обезоружен. Но с оружием в руках – он только враг, которого ты должен ненавидеть, а не ближний, коего тебя учили возлюбить. А враг должен быть убит, мой милый инок», – так говорил Никольский. Апраксин понимал его правоту, но… продолжал любить ближнего даже во враге. Теперь все изменилось. Его мундир был перепачкан вражеской кровью, но он не испытывал жалости к убитым зуавам и гвардейцам. Он больше не видел лиц тех, кому наносил удары одолженной у мертвого капитана саблей, которой, как оказалось, неплохо научил его владеть соловецкий герой. У врагов нет лиц… На войне нужно уметь не только бесстрашно погибать, но и защищаться, а, защищаясь, убивать врагов…

Хрулевскому отряду удалось штыковой атакой опрокинуть неприятеля и вернуть Камчатский люнет. Разгромленные батареи были завалены телами сотен убитых, но Мишеля Федя нашел сразу. Как он был теперь странно не похож на самого себя… Строгое, неподвижное лицо, которое при жизни было таким подвижным и веселым… Апраксин закрыл другу глаза, перекрестился и стал мысленно читать заупокойную молитву.

На люнет тем временем примчался гонец со срочным донесением о взятии французами Волынского и Селенгинского редутов. Тришкин кафтан нельзя заштопать, когда нет ткани… Всю линию обороны нельзя защитить, когда нет людей…

– За мной, ребята! Нам на помощь уже идет дивизия!

Летел, летел Хрулев со своим тающим отрядом затыкать все новые и новые дыры, а противник уже снова подступал к редуту.

Дивизия! Если бы и впрямь… Да только нет той дивизии. Проклятый Жабокритский, гореть тебе в аду за все погубленные сегодня жизни. И олухам из штаба гарнизона, что диспозицию твою одобрили – вместе с тобой…

Утро туманное, утро седое… Приближалось утро. Да не туманное и не седое, а кроваво-дымное.

Грохот разорвавшегося рядом ядра оглушил Федю. Он попытался подняться, но не удержался на ногах и ничком рухнул на тело Мишеля.

Глава 14.

Ольга Фердинандовна Апраксина-Реден всего лишь на месяц пережила своего любимого сына. Она недомогала весь последний год, но ради мужа и детей крепилась, преодолевая немощи своей исключительной волей. Но известие о гибели Феди сломило ее. Ее первенец, ее гордость, ее надежда… Сколько раз она выхаживала и вымаливала его в дни болезней… И, вот, он был отнят от нее. И она не могла даже проститься с ним…

Их нашли вместе, Михаила и Федора, их тела, лежавшие друг на друге, образовали крест… Хоронили их также вместе. В Севастополе…

У каждой воли, у каждой силы есть свой предел. Когда он оказывается превышен, уже ничто не может помочь. На отпевании Ольга Фердинандовна не проронила ни слезы, и эта бесслезность была страшна. Страшно окаменевшее лицо и застывшие, полные муки глаза…

Весь этот месяц Варвара Григорьевна старалась почти каждый день навещать Апраксину. Да, ее потеря также была тяжела, но все же не настолько. Мишенька посвятил себя служению Отечеству, он был воином и успел принять участие в нескольких кампаниях. И Варвара Григорьевна была готова, что может случиться несчастье. Поэтому известие о гибели сына встретила она стоически. Иное дело несчастная Ольга Фердинандовна… Федя – художник, послушник, ласковый, чуткий, болезненный, – был менее всего создан для кровавых баталий…