Во имя любви

Девушка повернула голову и встретилась взглядом со своим учителем. Ее полуоткрытые губы были совсем близко, и Алексу на миг показалось, что сейчас она первая поцелует его. Внезапно его осенило, что этой женщине, живущей на виду у всего мира и принадлежащей к одной из самых известных семей, нечасто приходится наслаждаться поцелуями и что она об этом, возможно, жалеет.

Алекс слегка отстранился. Нет, поцеловать ее значило бы не только поставить под удар работу здесь, но и навеки утратить душевный покой. Но тут ее прекрасные губы произнесли:

— А что мне делать с левой рукой? Опустить ниже?

Звон меча, упавшего на каменные плиты пола, пробудил Алекса к реальной жизни. В гулком подземелье звон стали отозвался со всех сторон оглушительным эхом.

Принцесса вздрогнула от неожиданности и ахнула.

— О, ваше высочество! Простите, это я виноват. Вы в порядке?

— Д-да, конечно…

Фелиса с пылающими щеками отшатнулась от него. Алекс наклонился, чтобы поднять меч.

— Я, должно быть, не заметил, как разжал руку. Дело в том, что не хватает обмотки на рукояти… — Алекс с силой стиснул меч. — Давайте сначала. Больше я его не отпущу.

— Да нет, не стоит. — Принцесса шагнула к двери. — Вероятно, на свете есть недоступные мне виды науки и искусства, в частности — владение оружием.

Краска сошла с ее лица, и Фелиса выглядела бледнее, чем обычно. Она снова бросила взгляд на часы.

— Кроме того, мне пора идти, если я не хочу опоздать на встречу.

— Если вы впоследствии измените свое решение, я к вашим услугам, — сказал Алекс, ощущая страшную неловкость. Фраза получилась весьма двусмысленная, а он имел в виду только ее интерес к оружию.

Фелиса ответила простым наклоном головы. И только выйдя наружу, вспомнила, что Алекс снова назвал ее «ваше высочество», а она его не поправила.

Она поприветствовала охранника у входа в апартаменты и вошла в свою крепость, свое святилище — комнаты, в которых жила всю жизнь. И немедленно направилась в отделанную итальянским мрамором ванную — единственное помещение, где могла рассчитывать на полное уединение.

Огромное зеркало в позолоченной резной раме отразило ее странную бледность и ярко блестящие глаза.

— Наверное, я самая знаменитая двадцатипятилетняя девственница в мире, — пробормотала Фелиса, адресуясь к своему отражению. И мысленно поблагодарила Господа, что об этом никто не догадывается.

Тоже еще, принцесса, воспитанная в строгих традициях! «Вы не покажете?..» «Что мне делать с левой рукой? Опустить ниже?» Теперь она видела, как двусмысленно, даже непристойно звучали ее слова. Неудивительно, что Алекс так опешил, что даже уронил меч! Воспоминание было настолько ярким, что краска снова прилила к ее щекам.

Впрочем, причиной румянца был не только стыд. Фелиса вспомнила, что братья рассказывали ей о мужчинах, об их психологии… О том, что они могут прийти в возбуждение, просто созерцая красивую женщину, не говоря уж о физическом контакте с ней — соприкосновении руками, например. Хотя эти слова она изначально воспринимала как предостережение, каковым они, собственно, и являлись, сейчас Фелиса испытывала удовольствие от подобной мысли. То, что Алекса взволновала ее близость, вызвало у нее что-то вроде гордости.

— Глупая ты, глупая, — снова обратилась она к своему отражению. Разве мало внушали ей с детства, что позволить чувствам возобладать над обязанностями означает обречь себя на неприятности? Это доказано многолетней историей королевских семейств. Если принцесса разрешит себе влюбиться, какова будет реакция прессы?

А заодно и ее семьи… Страшно представить, что скажет отец-король, если узнает, каким образом проводит свободное время его единственная дочь! У нее в конце концов есть долг перед семьей. И долг перед страной, который превыше всего.

Вернувшись к мыслям о долге, принцесса пошла в спальню. Горничная уже успела убрать ее прежнюю одежду и приготовить золотистое платье от Готье и бриллиантовое колье, в котором ей предстояло присутствовать на обеде, организуемым благотворительным фондом «Каритас» в залах дворца. До него оставалось не более двадцати минут.

Фелиса наскоро просмотрела наброски речи, которые сделала во время полета из Лондона, потом положила их в золотистую сумочку, составляющую ансамбль с платьем. Одевшись, она изучила свое отражение в зеркале и осталась довольна. Хотя, честно говоря, предпочла бы в качестве одежды джинсы и какую-нибудь мятую рубашку. Ни того, ни другого, кстати сказать, в ее гардеробе не было.

Звякнул колокольчик, и принцесса прошла через гостиную к двери, застегивая на ходу колье.

Это явилась личная секретарша Фелисы, Хосефина.

— Заходите, — приветливо улыбнулась ей принцесса. — Отец уже ждет меня?