Во имя порядка. Кузница судеб

Тут и там можно услышать красивые песни, которые посвящены королю. И несмотря на свадьбу, народ Королевства любит пропеть пару саг, особенно если в руке теплящее пиво. Поёт и молодой черноволосый парень, облачённый в красивый чёрный дублет, брюки и сапоги:

– Под славным замком Златобород

Коварных шаек шумный сброд

Как змеи, шепчутся в лесах,

На большаках вселяют страх

Не страшен им ни дождь, ни зной,

Придут бандиты за тобой!

И лишь одно пугает змей -

Наш Конан, что их всех сильней!12

– Красивая-с, песня-с, – отметил спутник парня, накинувший на себя привычную пышную накидку, прячущую его далеко неказистую внешность.

– А ты что думал! Местные пилигримы не посоветуют дурного, Шэх! – хлопнул по плечу друга Маттоми. – Посмотри вокруг, как же здесь красиво. Это Солнечный берег, жемчужина юга страны!

– Сейчас бы в пещерку-с. Темненькую-с, сырую-с. Где нет-с никого-с.

– Да ладно тебе, всё будет хорошо. Рано или поздно тебя примут, – Маттоми осмотрелся – всюду и вокруг роскошь, а в воздухе повисло трепетное ощущение чувственного праздника, которое, впрочем, давит на арпа.

– Свадьба-с, – жалобно прошипел Шэхкац. – У меня тоже-с… когда-то-с была… семья.

– Я понимаю, мой друг, – похлопал арпа по плечу охотник. – Если хочешь, мы можем уйти. Мне все эти правила приличия до лунной морковки на гопе. Пойдём в таверну лучше.

– Нет-с. Нас же пригласили, – арп приподнял голову и на лице Маттоми увидел тень отрады сквозь пелену печали. – Я хоть и скорблю-с от памяти-с, но это радостное действие-с, – когтистая лапа поднимается и палец указывает на девушку с кожей цвета мрака, украсившую себя чудесным аккуратным платьем в тон насыщенной яркой крови. – Посмотри-с, кто здесь.

– Фариам, и ты пришла, чтоб меня! – упёр руки в бока Маттоми, ехидно улыбнувшись. – Что тебя сюда принесло? Не ты же позавчера шипела, что свадьба – это «начала тысячи скорбей и ненужное явление».

– Как же ты рад меня видеть, – иронично улыбнулась тёмная аэтерна, поправив закрученный в кудри волос.

– Ну ладно тебе, – сложил руки на груди охотник. – Во всяком случае, мы здесь в спокойствии. Свадьба двух сердец, горячо любящих друг друга… это же прекрасно.

– Главное, чтобы у них не вышло, как у меня, – Фариам воззрела налево и право, наслаждаясь видом изумительного празднества, всеобщее умиления секунду и тронуло её сердце, ярко-накрашенные уста украсились улыбкой и зазвучал звонкий глас. – Если всё сохранялось бы у нас также, в такой же красоте и любви, то сейчас мы были семьёй.

– Ты не думала, что всё попустительство он мог делать под давлением? Не думала, что царь или цари, как там у вас, вместе со старейшинами родов просто говорили ему «слушай, друже, не лез бы ты в наше дело селекции, мы тут всем заправляем. А если полезешь – якорь на шею, ноги в бадью с бетоном, и за борт. А девке вообще несдобровать», – сказал Маттоми и тут же остановил местного разносчика выпивки и взял у него бутылку в которой плещется яркая светлая жидкость.

– Думала. А ещё я знаю, что всех царских дочерей и красивых служанок, которые вились рядом него он отослал куда подальше. Знаю, что пытался выпросить у старейшин условия более лучшие, но те постоянно отказывали, ссылаясь на необходимость аскезы. Знаю, что…, – она умолкла, Маттоми ощутил лёгкое напряжение, девушка замешкалась, запутавшись в чувствах.

– Но он не проявлял к тебе чувственной любви, – завершил охотник. – Не додавил ради тебя власть, а согласился с царями и старейшинами.

– Я бы хотела всё изменить, чтобы мы были семьёй, – с меланхолией сказала девушка. – Чтобы всё было как раньше. Маттоми, сколько бы я не говорила, что ты безумец, ты же отлично понимаешь, что желает обычная девушка, неважно какой она расы или из какого народа.

– У тебя по-видимому есть возможность… об этом поговорить с ним самим, – опасливо проговорил охотник, показав на высокого тёмного аэтерна, в чёрном камзоле и высоких сапогах что странно – он отказался от традиционной одежды своего народа, выбрав одеяния людей.

– Да плевать я хотела на него! – крикнула девушка и гневно посмотрела на парня с такой злобой, что тот аж продрог и попятился, приподняв ладони:

– Не смотри на меня так. Я не он и на него ни капельку не похож.

– Иди уже… оставь меня одну.

Маттоми отстранился, понимая всю глубокую скорбь девушки. Однажды она влюбилась всеми силами души, а её чувства попрали, оставив глубокий шрам на сердце. И хоть она откликнулась на приглашение, не желая оскорблять новых покровителей, присутствие здесь, как соль на открытую рану.