Во имя веры

Выход из всей этой печальной ситуации оставался один – бросить Айзека здесь и пытаться найти тропки еретиков, по которым можно добраться в безопасное место и вызвать помощь.

– Мне нужно завершить задание, брат мой. Прости, но я вынуждена тебя оставить – ты больше не можешь продолжать путь. Да примет Обелиск душу твою… – Я закрыла ладонью похолодевшие веки.

Нет… Неправильно вот так просто бросить тело. Но нет лопаты, чтобы соорудить приличную могилу.

– Нечего тебе гнить на земле, как еретику, брат Айзек. Волею Обелиска, я освобожу твою душу. – Я подтащила к трупу большую высохшую корягу. Рядом нашлось еще несколько сухих ветвей, пучок травы и небольшая горстка листьев. Звонко щелкнула металлическая зажигалка.

Древние легенды рассказывали, что так суровые нордические воины хоронили своих собратьев – сооружали погребальный костер или отправляли горящий драккар вплавь по морю. Для почетного прощания нужно было при жизни показать себя через великие дела, чтобы душа, минуя все преграды, направилась прямиком на пир богов.

Айзек был достойным воином Обелиска. Моим первым наставником на коротком боевом пути. Глядя, как поднимаются в воздух ярко-рыжие языки пламени, я представляла, как душа сейчас устремляется к небесам.

Гнев и скорбь заставили дать обещание самой себе и нерушимую клятву перед ликом Обелиска найти того, кто посмел оборвать жизнь моего первого боевого брата. Найти и отомстить так жестоко, насколько хватит сил. Еретики должны познать мою ярость, ярость самой Зоны из-за гибели ее сына.

Постепенно окружающий мир укутывался в сумерки. Блекли краски, черные кривые стволы деревьев на фоне вечерней дымки сплетались в мрачные пугающие фигуры. Лишь ночные цикады и бурление грязи в болотистых бочагах создавали звуковой фон грядущей ночи.

Гном не стал дожидаться окончания обряда – ушел не попрощавшись, прихватив с собой две упаковки армейских галет на закуску. Я осталась одна в ночной Зоне. И пусть верила ей и ледяной оружейной стали, но все равно было жутковато.

Еретики обожают страшные сказки, которые пересказывают друг другу вечерами в баре. Однако и братья предпочитали лишний раз не выходить с территории обжитых лагерей, когда на землю наползала ночь.

У меня же выбора не было. Связь все также отсутствовала, вокруг воцарилась звенящая тишина, а видимость медленно и неумолимо снижалась.

Самым разумным решением было бы остаться на месте и ждать утра. Быть может, КПК наконец поймает сигнал или орден отправит еще одну группу за нами, рассуждала я. А может, до этого времени меня десять раз слопает кто-то пострашнее оголодавшего гнома. Нет, надо идти. Куда глаза глядят, но идти. Зона мудра, она подскажет нужную тропку.

Бросив последний раз полный горечи и обиды взгляд на догорающий погребальный костер, я подхватила автомат и пошла вперед, сама не зная куда. Уцелевшее оружие Айзека и его снаряжение припрятала в дупле упавшего неподалеку дерева. Закон позволял забрать у погибшего товарища все необходимое, но я так и не смогла переступить через моральные барьеры. Поэтому отметила на карте точку тайника, которым обязательно поделюсь с братьями, как только вернется связь.

Да и перегрузка лишними килограммами веса в рюкзаке могла привести к фатальным последствиям, если вдруг придется спасаться бегством, расходуя последние силы. Нет… Все же не прагматичность, а соображения совести так и не позволили взять у почившего брата даже лишней упаковки бинта.

Что-то пробудилось в душе, что будто бы делало меня недостойной такой великой чести. Я тщетно пыталась вспомнить, какой именно грех давил удвоившимся грузом сожалений, но память так и не открыла страшную тайну. Оставалось надеяться, что Обелиск поможет очиститься, получить прощение и за то, что теперь похоронено в глубинах рассудка, и за беспечность, которая, как мне виделось, и привела в мрачную глушь и одиночество.

Ноги путались в высокой, колючей траве, губы беззвучно шептали молитву, призванную отогнать сомнения и страхи. Ночь становилась все гуще и темнее, накатывала усталость. Я была уверена, что попадись сейчас на пути еретик, он бы встретил последние часы своей ничтожной жизни в жесточайших мучениях, даже если это и вовсе не он сбивал вертолет, и не он стал причиной гибели моих братьев. Все равно – неверный, а значит, пусть отвечает за грехи подобных себе.

Лес начал понемногу редеть, переходя в болотистую зыбкую местность. Следовало ступать осторожнее и держать ухо востро. Без надобности в эту часть Зоны ни один из нас старался не забредать. Мало того что неверные вечно территорию делили, так и просто недолго сгинуть где-нибудь, провалившись в канаву.

Впереди подозрительно задрожал воздух. Ввиду отсутствия работоспособных сканеров пришлось прибегнуть к старому методу. Я отвязала от пояса мешочек с гайками и едва не рассыпала его содержимое на землю от неожиданности. Совсем рядом в мертвой ночной тишине послышался жалобный детский плач.