Во имя веры

На коврике у входа в лазарет похрапывал, пуская слюни, волк Фауст, а его хозяин – бритоголовый, со множеством витиеватых татуировок, покрывавших всю поверхность шеи, брат Курт – погрузился в инвентаризацию расходных материалов, что-то бормоча себе под нос.

– Приветствую, брат! Да хранит тебя…

– Успокойся, – прервал меня Курт. – Выспалась?

– Вполне, – я потянулась до хруста в суставах.

– Это хорошо. Тебе повезло, что ты выжила при падении и добралась до Священного Солнца. Странные, они, конечно, но у нас с ними, вроде как, нейтралитет. Мы их без надобности не трогаем, они нас не трогают, а если помощь нужна, так поможем. Знать бы только, что они от оружия так шарахаются… Ну да ладно, это все пустое. Если чувствуешь себя нормально – одевайся и бегом к Настоятелю. Он желал тебя видеть в зале Обелиска.

По телу пробежала дрожь. Неужели гибель братьев и страдания, что вынесла сестра, – моя вина?

– Как сестра Вита? – осторожно спросила я.

– Все разговоры после. Не заставляй его ожидать больше положенного, – отмахнулся брат, пересчитывая одноразовые шприцы.

Пожав плечами, я быстро переоделась в новую одежду, аккуратно сложенную на стуле. На бело-сером камуфляже появились и тут же исчезли бурые пятна засохшей крови. Отогнав наваждение, я поблагодарила брата за помощь после тяжелой вылазки и вышла в длинный коридор, освещенный тусклыми желтыми лампами.

Накатывало необъяснимое чувство тревоги. Чего-то неправильного и непоправимого. Боясь смотреть встречным братьям и сестрам в глаза, я скользила взором по облупившейся краске на стенах и едва не столкнулась с металлической громыхающей каталкой, которую под руководством Гаала толкал один из медиков.

– Сестра Норна! Да хранит тебя Обелиск. Отрадно, что тебе лучше. – Голос Гаала потеплел при первых словах, но тут же стал лишенным всяких эмоций и оттенков. Такая манера говорить свойственна многим старожилам, немало повидавшим на своем веку.

Я посмотрела на тело, накрытое бледно-голубой хирургической простыней, и застыла на месте, не желая верить своим глазам. В районе головы выбились несколько прядей огненно-рыжих волос. Гаал проследил за моим взглядом и, пытаясь подтянуть простыню, неосторожно толкнул каталку. Безжизненная бледная рука с темными следами врезавшихся пут безвольно повисла, тихо стукнувшись о бортик.

– К… как это случилось? – Я с трудом сохраняла самообладание, задыхаясь от бессильного гнева.

– Еретики коварны и безжалостны. Они ломают не только тело, но и душу. Если дух изничтожен, то плоть не справится с физическими ранами. Обелиск не смог дать сестре достаточно сил, чтобы бороться, но позволил ей упокоиться с миром. – Гаал снова смягчился. Строгий, хладнокровный медик проникся состраданием к нам обеим. Впрочем, в сочувствии не было надобности. В душе у меня кипела древняя глубокая ярость, мощностью наверняка в несколько десятков Всплесков. Даже то, что виновники происшествия мертвы, никоим образом не успокаивало. Хотелось добраться до каждого, кто носит их цвета, и предать мучительной казни, но и этого, полагаю, не хватило бы.

– Меня ждет Настоятель. Сестра Вита, я буду молиться о твоей душе. Пусть она и великий Обелиск позволят искупить мой грех. – Я откинула простыню и прикоснулась губами к ледяной коже бледного лба. – Прощай. До встречи, брат Гаал.

У бронированной гермодвери, скрытой в незаметном, но известном каждому ответвлении коридора, несли службу тяжеловооруженные солдаты.

– Он ждет. Заходи, – глухо донеслось из-под мощных фильтров маски одного из них.

Яркое васильково-бирюзовое сияние Обелиска застилало взор. Свет разрывал мрак огромного зала, а на фоне невероятных размеров переливающегося Кристалла точеная жилистая фигура Настоятеля выглядела совсем крошечной.

Пройдя по выложенным из металлических листов мосткам над пропастью реактора, я оказалась совсем рядом, но тут свет будто бы рассеивался и не мешал обзору.

– Настоятель… – Я преклонила колено, как того требуют правила.

– Сестра Норна. Приветствую тебя и соболезную твоей утрате. – Мужчина прикоснулся к наплечнику моего костюма и жестом повелел встать.

– Благодарю вас. Клянусь перед лицом Обелиска, что это преступление не останется безнаказанным для всего их паршивого рода. – К горлу подступил ком, но не пристало крепкому духом воину показывать свою слабость.

– Как раз об этом я и хотел поговорить. И да будет Обелиск свидетелем нашей беседы. Ты едва присоединилась к ордену, но на твою долю выпало множество не самых простых испытаний. Ты с достоинством прошла их.

– Да какой там «прошла», если эти ублюдки смогли сломить Виту? – огрызнулась я и тут же виновато вжала голову в плечи, устыдившись дерзких слов.

– Ничего… – Губы Настоятеля тронула грустная улыбка. Быть может, он вспомнил молодые годы, когда, вероятно, как и все юные, был порывист и резок. – Все совершилось правильно. Ты не могла повлиять на состояние сестры. Но дала ей возможность уйти достойно, а не от извращенных деяний еретиков. Тебе удалось изменить ее судьбу. Ныне я окончательно убежден, что не ошибся в имени, коим нарек тебя.