Во мгновение ока (СИ)

Лео не решался войти внутрь и стоял в открытых дверях храма. Он не верил в происходящее, не верил, что его отец находится там, а не у себя дома или в клинике, что больше нельзя прийти к нему и задать вопрос, мучающий душу. Слез почему-то не было, была только щемящая пустота внутри.

Падре закончил отпевание и начал говорить проповедь о переходе в вечность, об искупительной жертве Христа, о всеобщем воскресении, которое состоится по кончине мира, и бесконечной жизни, где уже не будет ни болезней, ни страданий, ни смерти.

Лео пропускал его речь мимо ушей, но не потому, что он не верил, просто эти слова ни капли не утешали. Возможно, однажды он действительно снова встретится с отцом на той стороне, скажет ему все, что не успел или не смог сказать здесь, и наступит вечное блаженство. Лео не знал, что ему делать сейчас и как справиться со страшной болью.

— Лео! — добродушно позвал его со спины мужской голос, который показался парню знакомым.

Он обернулся. У дверей церкви стоял Али, марокканский друг Альбьери, у которого они так и не побывали в гостях.

— Вы сеньор Али? — зачем-то уточнил Лео.

— Да, я Али, — старик подошел ближе и положил руку ему на плечо. — Я знаю, как тебе сейчас плохо, но мы должны смириться с волей Аллаха. Земной путь Альбьери завершился, а твой только начинается.

— А мне так не кажется, — печально проговорил Лео. — Ведь это он создал меня, он вдохнул в меня жизнь. Как я могу жить без своего создателя?

— Нет, не-ет, — покачал головой Али. — Альбьери не вдохнул в тебя жизнь, жизнь может давать только Аллах. Альбьери всего лишь взял клетку, в которой она уже была, и создал твое тело, но душу тебе дал Бог. Если бы Он не позволил, ты бы просто не родился.

— Вы думаете, у меня есть душа?..

— Конечно! Каждому человеку Аллах вешает на шею его судьбу. И у тебя тоже есть и своя судьба, и душа.

— Меня очень долго преследовали странные воспоминания, — Лео вздохнул и устремил взгляд в сторону бесконечных могильных плит. — С детства я грезил о пустыне, караванах, мечтал прокатиться на верблюде. Я видел во снах женщину в платке, которая звала меня.

— Аллах! — шепотом воскликнул Али.

— А потом я узнал, что Лукас в молодости ездил в Марокко и был влюблен в местную девушку. Все эти видения достались мне от него. Так есть ли у меня душа? — Лео снова посмотрел в глаза собеседнику взглядом, буквально кричащим о помощи.

Носильщики подхватили гроб, и траурная процессия отправилась к месту захоронения. Лео шел в самом ее конце, затем начал отставать и вовсе остановился. Он не хотел видеть, как гроб опускают в землю, он хотел сохранить в памяти образ живого отца.

— Лео! — окликнула его Клаудиа, появившаяся словно из воздуха. — Прости, я опоздала. Думала, никого уже здесь не застану.

Они крепко обнялись. Лео впервые за день позволил себе заплакать.

— Господи, бедный мой! — с жалостью шептала Клаудиа, гладя его по затылку. — У меня просто сердце разрывается!

Они стояли так в молчании несколько минут. Над кладбищем разносился печальный звон церковного колокола. Наконец Лео выпустил девушку из объятий.

— Идем, — сказал он.

— Куда?

— Я хочу найти кое-что, — Лео взял Клаудию за руку и повел вдоль рядов могил. — Кое-кого, если точнее.

— Кого?

— Увидишь. Надеюсь, Далва правильно объяснила мне дорогу.

Вскоре над серыми могильными плитами и памятниками показалась небольшая часовня-склеп.

— Это здесь, — уверенно произнес Лео и немного ускорил шаг.

У входа в склеп Клаудиа остановилась в нерешительности.

— Что случилось? — удивился парень. — Заходи.

— Лео… Я немного боюсь таких мест, — виновато посмотрела она на него.

— Хорошо, тогда я зайду один.

— Нет! — она подбежала к нему и взяла за руку. — Пойдем вместе!

Внутри было довольно темно и душно. Сквозь небольшое окно, перед которым было установлено распятие, в часовню проникал дневной свет — единственный источник освещения, не считая дверей. Клаудиа крепче сжала ладонь Лео, пока тот ходил по склепу и искал нужное надгробие.

— Вот, — указал он на могилу с фигурой скорбящего ангела. — Это он. Наверняка он. Давай подойдем ближе.

— «Любимому сыну, брату, крестнику», — Клаудиа частично зачитала вслух эпитафию. — Диогу Феррас! Тот самый Диогу, о котором ты говорил?

— Да, с него все началось. Он был крестником Альбьери, моего отца. Если бы не его гибель, Альбьери бы не создал клона. То есть меня.

Даже в полумраке можно было разглядеть фотографию на надгробии. Внимательно присмотревшись к портрету, Клаудиа чуть не вскрикнула и сильнее вцепилась в руку Лео.

— Ты испугалась? — безрадостно улыбнулся тот. — Его или меня?

Клаудиа еще раз бросила взгляд на фотографию покойного, а затем на лицо спутника.

— Нет, я не испугалась, но это… так необычно. Приводит в замешательство. Я подумала о… — она запнулась.

— О чем? О ком?

— Н-ни о чем. Так, ничего, забудь.

— А это моя мать, — Лео подошел к соседней могиле. — Моя биологическая мать, Селина Феррас.

Здесь нашлось и изображение Селины. На портрете она казалась совсем хрупкой, нежной и печальной, словно находилась уже не в этом мире.

— Ты похож на нее, — улыбнулась Клаудиа.

— Правда?..