Во славу короля!

Земли клана Эллейг достаточно бедны. И сами Эллейги – тоже. Взять с собой сопровождение – лишить рабочих рук поля, овчарни, дом, огород. Брать-то придется не калек и не дурачков, брать надо крепких и сильных мужчин, которые в клане Эллейг на вес золота. А иначе над ними даже рыбы смеяться станут. Приехали, привезли с собой позорище!

Сколько продлится Круг – тоже неизвестно. Когда домой – непонятно. Месяц, два, три – всякое возможно. Они с матерью смогут прожить у Хардрингов, им обещали, но людей кормит их вождь. Так было всегда, и так будет. Тира пока прокормить никого не сможет.

Остается урезать гордость. Пригласил и Эльг Торсвег – примем приглашение. А обратно, может, и Олав сопровождение даст. Или еще с кем поедут…

Нищим гордость не по карману.

А как тоскливо бывает. Как тошно…

Тире приходилось сжимать зубы. И ждать, и повторять, словно молитву. Она вырастет. Она станет сильной. Она всего добьется.

Терпела? Вот и еще немного потерпит.

– Госпожа Эллейга? Позвольте?

Легок на помине. Решился заговорить. Или не решился, а просто решил, что подходящее время. Привал, люди заняты, Эльг тоже приглядывает за ними, да и Тира при деле. Ставит навес для себя и матери. Уж это-то она может.

Шест Эльг поддержал вовремя. Тот опасно покосился и мог рухнуть. Через пару минут Тира справилась бы, но поди, докажи?

Помог ведь, благородный человек! Вот и мать улыбнулась.

Труди уставала так, что на привалах просто ложилась и лежала, ее работой не нагружали. И за это стоило быть благодарной, но Тира просто не могла. Как поглядит в эти масляно блестящие глаза, так аж дыхание от злости спирает. Ясно же все, не впервой! Только этого кулаком не приложишь, и не прогонишь…

– Благодарю вас, господин Торсвега.

– Для меня есть услужить госпоже Эллейга. Может быть, вы хотите потренироваться с моими людьми?

Тира вздохнула.

Хотела бы. Но…

Угадайте, кто вышел против нее в круг, когда она согласилась в прошлый раз? Вроде бы и ничего лишнего себе Эльг не позволял, а поди ж ты! Лапищи только что не у нее за пазухой побывали!

Вот чего он этим добивается? Думает, что ей понравится? Что она растает? Да Тире плюнуть хотелось и в море от его взглядов вымыться, а тут – руки!

Ничего лишнего Эльг себе не позволял, отлично понимая, что Олаф Хардринг не одобрит насилия. Все должно быть только по добровольному согласию. А как его получить?

Подарки Тира принимать отказывалась.

Как ухаживать, Эльг уже давно позабыл, просто брал, что хотел, никто и отказать не смел.

Деньгами девчонку не купишь, она еще им цены не понимает. Для таких улыбка сопляка с длинными ресницами дороже любого золота.

Что остается?

Только приручать ее. Постепенно, потихоньку, полегоньку, шаг за шагом. А дальше – кто знает. Девчонка может стать кирией, а может и не стать. И вот тогда…

Как не злилась Тира, впереди у нее была долгая дорога. И сдаваться Эльг не собирался. Заклинило, что поделаешь.

Ативерна, дорога.

– Крет, как тепло держится?

– Замечательно, госпожа! Шесть часов уже, а поди ж ты! До сих пор кипяток!

Лиля довольно улыбнулась.

Испытания первого термоса Ативерны шли «на ура».

Еще позавчера, когда они уезжали из негостеприимного Лостра, она переговорила с мастером Шмульцем. Тогда он и попросил называть и его, и дочь просто по имени.

Ни к чему лишние сплетни, а что до уважения…

Хоть горшком назови, хоть козлом. Люди всегда видят, если их уважают. И наоборот – лебези и рассыпайся мелким бесом, но помни, что все зря. Змеиное жало всегда под медом видно.

Лилиан эввирам искренне сочувствовала.

История была проста, как медяк. Девочка Рута подрастала – и расцвела, как-то за одно лето превратившись в ослепительную красавицу. Пастер это заметил.

Жениться, конечно, он не мог, эввирка же, но пообещал бросить к ее ногам все, что девушка пожелает. Девушка отказалась. Пастера заклинило.

Раз, второй, третий, а потом он решил, что проще договориться с мэром, чем с несговорчивой девчонкой. Объявил Руту шильдой – и получил в полное свое владение. Что было потом?

Изгнание Мальдонаи, вестимо. Во всех позах и без оных. И судя по тому ужасу, который плескался в глазах девушки, любовницей Джерисона она не будет. Никогда. Ей и замуж-то выйти будет сложно.

Лиля настояла на визите к повитухе, лично проконтролировала, чтобы та вымыла руки, вычистила стол для осмотра и обращалась с девушкой бережно, но помогло это мало. Травм хватило. Дорвался, сукин сын до сладкого!

Слава богу, девушка не оказалась в тягости. И матерью быть сможет. Но нескоро, очень не скоро, место такое, заживать будет долго. Сейчас Рута ехала в карете с Ирэной и Мартой, и видно было, что дорога ей дается тяжело. Девушка пыталась вначале сопротивляться насильнику, но ей пригрозили отцом. Дернешься – и все. Повесят старого эввира на площади. А ее отцу пригрозили так же поступить с дочерью. Надо полагать, и выполнили бы угрозу, рано или поздно, но занесло тут в городок Иртонов.

Вот уж когда Лиля пожалела, что прогуливала психологию. И еще больше пожалела о том, что не озаботилась сама. Ведь что преподают-то?

Фрейда, Юнга, Аристотеля, прочую чушь на палочке.