Во славу русскую

Инженер-майор Мирон Ефимович Черепанов боком встал, показав полное отсутствие выправки и неловкость, что он, недавно ещё крепостной, чуть не на равных говорит на военном совете с генералами.

— Стало быть, пароходы, бронёй покрытые, велено бронеходами называть. По железной дороге прибыла их дюжина. Аккурат до конца недели сборку закончим, — уральский умелец развёл руками. — Тады и двигаться можем.

Командир бронеходного полка, на язык не в пример бойчее, поведал подробности. Главная часть железной повозки — рама с бронёй и колёсами, запряжённая в восьмёрку лошадей, вне боя движется на конной тяге, за ней куча повозок с остальными частями машины и углём. Оттого на один бронеход в полку без малого сотня людей и полста лошадей. А инфантерии, обученной действию в строю с пароходами, нет ещё, и служба в них куда как опаснее, нежели в других местах: турок главный пушечный натиск именно сюда направит.

Паскевич спросил о развёртывании новых полков инфантерии, выслушал, нахмурив брови. Собранные с бору по сосёнке, они и вправду chair a canon, причём мясо не только для пушек, но и турецко-татарской конницы. А я, впитывая номера и названия частей, фамилии командиров дивизий и бригад, понял вдруг, что генеральские должности заняты и новых не предвидится. Оттого по окончании совета подошёл к командующему и попросил назначения Строганова к себе в подчинение, в полк смертников, прикрывающих бронеходы.

— Не положено ему полком командовать, Платон Сергеевич, — удивился Паскевич. — По чину бригаду бы ему, но нет у меня для него бригады.

— Позвольте мне. Меня послушается. Ему, по правде сказать, всё же больше доверия, чем барышням в офицерских мундирах, кроме парадов и караулов службы не видевших. Если надо — разжалуйте Строганова в полковники, не убудет с него.

— Не могу-с, генеральские звания император должен утверждать с подачи Демидова или военного министра. Хотя… — Паскевич хитро приподнял ус, сросшийся на щеке с бакенбардом. — Железячные наши воины просят сотню пехоты на экипаж, так что полка мало им. Усилю его и нарекаю бригадой, как раз ему по чину.

— Благодарю, князь.

— Как только примете сие нестроевое воинство, раздумаете благодарить. Ну да Бог вам в помощь! И не только Бог. Думаю я: за спиной бронеходов и строгановской бригады надобно отправить вторую твою бригаду инфантерии, ординарную, чьи солдаты заменят павших смертников, а коль удача не оставит — и в атаку перейдут, — Паскевич перешёл на доверительный тон. — Только прошу тебя, Платон Сергеич, сам-то на бронеходе не катайся. Не генеральское это дело. Вот с второй бригадой самое твоё место, команды пусть конные вестовые доставляют. Знаю тебя, конного егеря-партизана, схватишь ещё топор и пойдёшь размахивать…

— Зря вы так. За сорок мне уже. Набегался-намахался. Головой уже надо воевать, — ответил я неискренне, понимая: в бою всякое случается.

Глава 13

В оставшиеся пять дней до намеченного выступления всё прибывали в Александровку поезда с рекрутированным пополнением, запасами и лошадьми.

Худшие мои опасения по поводу строгановской бригады сбылись. Впрочем, попросившись на командование, лёгкой жизни он и не ждал. Полки инфантерии в обновлённой Российской Империи построены по образцу, в армии именуемому «трижды три». Три плутонга в сотне, три роты в батальоне, три батальона в полку — или тысяча человек, включая штабных, нестроевых и приданных. Паскевич велел влить в охрану бронеходов ещё четыреста душ во главе со старым штабс-капитаном, ветераном наполеоновских войн, тремя паркетными шаркунами в офицерской форме и двумя дюжинами унтеров. Тем самым нарастил полк до подобия бригады, в которой на деле полагается быть двум полновесным полкам.

Строганов выстроил своё воинство, не знавшее шагистики времён Павла I. Выглядело оно… не впечатляюще. Бригадир велел начать смотр.

— Слава России! — гаркнул старый штабс-капитан, в ответ пронеслось неровное «Героям — слава».

Отчего-то кричалка, заменившая республиканское «Хайль Пестель — зиг хайль!», в малороссийских степях показалась мне неуместной. Она напомнила «Слава Украине — героям слава» с неистребимым бандеровским душком. Но эта беда была меньшей из зол. На первом же офицерском совете дивизии нашёлся молокосос, посмевший попрекнуть Александра Павловича в жандармском прошлом.

Я попытался поставить щенка на место.

— Прапорщик, ежели считаете ниже своего достоинства подчиняться генералу, извольте подать рапорт на имя главнокомандующего о переводе. До его удовлетворения потрудитесь соблюдать дисциплину и выполнять приказания.

Юный офицер Бобров, наследник некогда громкого титула, но без состояния, особо ревностно относящийся к вопросам чести, так как иного капитала просто нет и не ожидается, нетерпеливо вскочил, опрокинув стул. Предмет немногочисленной мебелирации шахтоуправления, где с печального разрешения Шидловского разместился штаб бригады, стукнул по полу, а недовольный прапорщик выкрикнул, заглушая падение стула: