Во славу русскую

Наблюдая за английскими маневрами на континенте в преддверии войны, я вспоминал слова, прочитанные мной в тонкой книжице на французском языке, перевод с китайского. Древний автор писал, словно жил не тысячу лет назад, а в наше время: «Никогда ещё не бывало, чтобы война продолжалась долго, и это было бы выгодно государству. Поэтому тот, кто не понимает до конца всего вреда от войны, не может понять до конца и всю выгоду от войны». В прежней жизни штудировать «Искусство войны» Сунь-Цзы не пришлось, зачем подобная мудрость простому фельдшеру, здесь книжка пришлась кстати. Те, кто определял внешнюю политику Великобритании, наверняка пользовались теми же соображениями, для своей страны не хотели ни длинной войны, ни короткой.

Сами того не зная, британские джентльмены подарили мне цель и заполнили пустоту после мести Гладстону: ставить им палки в колёса.

Печально и то, что новости из России были не самые утешительные. Правительство Александра Строганова — не ровня демидовскому. Военный министр Чернышов снова ввёл шагистику прусского образца, армия, как при Александре I, уповала на кавалерию и инфантерию. Паровой прогресс если и не остановился, писалось о нём куда как меньше.

Из всех газетных новостей только одна заслуживала внимания, она и позвала меня в дорогу, как в двадцать шестом, когда прочитал про массовые казни в Питере. Последняя заметка, наоборот, принесла благую весть: Строганов вернул Паскевича на службу. Заранее, а не дожидаясь падения Смоленска под ударами врага. Я поспешил в Москву.

Думаю, Фёдор Иванович, ожидавший меня не с большей радостию, чем поход к зубному доктору, вздрогнул, услышав доклад лакея о визите «мещанина Трошкина».

Меня провели в гостиную. Паскевич вышел, источая волны недовольства. На нём был туго завязан бордовый атласный шлафрок, придавая фигуре мундирную подтянутость.

— Доброе утро. Чем обязан?

Длинный халат с малиновой феской на голове придал фельдмаршалу неприятное сходство с османским беем. Я сдержал раздражение, вызванное этим напоминанием о годах турецкого плена, и начал вежливо:

— Здравствуйте, Фёдор Иванович. Не волнуйтесь, о финансах поговорим в мае, как условились. Вероятно, в этом году попрошу вдвое больше, и на сём прекратим выплаты. Удачно вложенные деньги делают новые деньги. Ну, да не о том речь. Тучи сгущаются, и я хотел бы сослужить службу Отечеству по военной части.

— Объяснитесь, сударь. Признаться, после лондонской истории… — голос князя невольно дрогнул, но он моментально овладел собой и твёрдо продолжил. — После той истории мне решительно не с руки вообще затруднять вас какими-либо поручениями. А также рекомендовать другим господам.

— Понимаю. Искренне соболезную. Вы продолжаете считать меня виновным в его участи.

— А кого же, позвольте спросить?

— Если вы не запамятовали, я выручил его из ловушки Кунардов и не советовал возвращаться в Портсмут; он поступил по-своему. Увы, драка с американскими моряками, только сошедшими в порту, вне моей компетенции. Это судьба.

— Правда ли это, граф? Какого чёрта вы устроили цирк со вторым поджогом? Спалили дюжину людей за просто так?

— Вы позволите мне, наконец, присесть? Правила хорошего тона никто не отменял.

Князь, готовый сорваться на необратимые оскорбления, нехотя буркнул:

— Садитесь.

Сам присел в кресло напротив, отделённый от меня низким пустым столиком, тем подчёркнув — рядом с вами мне не место.

— Вы упускаете, Иван Фёдорович, что в основе моего шантажа, благодаря коему Фёдора выпустили во Францию, была угроза мстить Кунардам безотносительно обстоятельств его смерти. От того, что промышленники не побежали в полицию, эта угроза всё равно была известна в определённых кругах. Я не мог сохранить Кунардам жизнь, иначе нас перестали бы воспринимать всерьёз.

— Вы чудовищны, Руцкий.

— Не буду отрицать. Играя с англичанами на их поле, я не могу быть иным.

— Что же вас держит в Британии? — Паскевич откинулся на спинку, сцепив руки на животе. Вряд ли его интересовали мои дела, но какое-то болезненное любопытство заставило задать этот вопрос.

— Множество причин. Что мне делать в России, проживая под чужим именем? Англия — враг моей Родины, там я свободен от многих правил. Вы же понимаете, что упомянутые activité в отношении Кунардов не совершены мной в одиночку. Пришлось включиться в организацию лондонского преступного мира.

— Мерзость. Как не противно вам, русскому дворянину?

— Ничего необычного, князь. В восточном плену я уяснил, что двойная мораль становится нормой. Повторяю, в Англии я на вражьей территории. Её жители — основа мощи государства противника. Поэтому даже нонкомбатанты рассматриваются только в этом ключе. Они трудятся на заводах, делают бизнес, тем самым умножая национальный капитал. Преступные банды отравляли их общество изнутри, но не слишком. Criminalité organisée (14) наносит ему колоссальный ущерб. Одни только поставки опиума в Англию за год возросли не менее чем втрое. Британцы готовы перебить половину населения Китая за право продавать наркотик второй половине? Браво! Тогда пусть имперские подданные тоже разлагаются заживо.